Мое завещание
Я с вами жил, страдал, я плакал вместе с вами,
Я благородство постоянно почитал.
Готовясь тенью стать, приветствуем тенями,
Я грустен, будто здесь я все же счастье знал…
Наследника мне нет. Его я не оставил
Ни блеску имени, ни лире золотой.
Я молнией мелькнул, при жизни не прославил
Я имени: оно — потомкам звук пустой.
Но вы, кто знал меня, в преданьях сообщите,
Что для отчизны я всю юность изнурил.
Пока боролся бриг, на мачте я к защите
Взывал. Он гиб, — я с ним пошел ко дну без сил.
День встанет: кто-нибудь, раздумывая в скорби
О судьбах родины тоскующей моей,
Признает духа плащ не милостыней в торбе,
А предков пышностью в сиянии огней.
Собравшись полночью, в пылающем алоэ
Пусть сердце бедное мое друзья сожгут,
Прах той вручив, кем сердце мне дано земное:
Вот плата матерям, положенная тут!
И пусть друзья мои пьют чашу круговую,
В ней смерть мою топя и с ней беду свою…
О, духом будучи, им тотчас просверкну я,
А если вниду в ад — им лика не явлю…
Но я молю живых: Надежд не угашайте,
Несите светоч свой высóко пред толпой.
Когда же час пробьет, смелее смерть встречайте
Камнями, Божьею взметенными рукой!
А я… я, уходя, оставлю вам дружину,
Кто сердце гордое мое сумел любить.
Я, видно, выполнил суровую судьбину,
Гроб неоплаканный согласен получить.
Ах, кто решился бы другой пройти путями
В пренебреженьи равнодушном мир обид?
Быть рулевым ладьи, наполненной тенями?
Столь тихо отлететь, как только дух летит?
Мощь непреложная завещана вам мною,
Мне в жизни лишняя. Но вот сойду я в склеп,
И эта мощь моя, что станет вам судьбою,
Даст крылья ангелов всем вам, едящим хлеб!
