Погребение капитана Майзнера
Мы гроб убогий из больницы взяли,
Чтоб в нищенской зарыть сейчас же яме;
Ни вздоха сожаленья, ни печали,
Ни капли слез над бедными костями, —
Вчера — был полон юности и силы,
А завтра — не отыщешь и могилы!
Хотя бы хор на тризне офицерской
Иль в изголовье — карабин солдата,
Тот карабин, чей выстрел бельведерский
Еще не смолк в ушах у супостата, —
Иль пуля в сердце, что не знало страха, —
Нет, лишь в больнице — койка да рубаха!
Он думал ли — под синей ночи сенью,
Когда лежал в гробу у кармелитов,
И гроб разверзла весть о воскресенье,
И Польша встала из могил открытых, —
Он думал ли, прижав винтовку к груди,
Что смерть его такой убогой будет?..
Тут сторож к нам приблизился больничный
И ведьмы те, что охраняют мертвых, —
В «дом милосердья» дверь рукой привычной
Открыв, сказали: «Здесь, средь тел простертых,
Ищите брата, что вчера по свету
Шатался с вами — только тот ли это?»
Из-под повязки, что в крови намокла
От ревностной работы живодеров,
Его глаза светлели, точно стекла,
И словно избегали наших взоров, —
И гроб закрыть мы ведьмам приказали,
Сказав, что брата тотчас же узнали...
Сраженный этой нищетой убогой,
Один из нас спросил: «А где ж могила?» —
«В черте погоста, милосердьем Бога, —
Больничная карга нам пробасила, —
По спискам ставим мы в земной утробе,
В огромной яме, прямо гроб на гробе».
Тут юноша с горячим состраданьем
Дал золотой — яге из богадельни:
«Пусть „miserere” прозвучит рыданьем,
Крест и ограду сделайте отдельно...»
Он смолк, а мы, склонившись онемело,
На блюдо слезы сыпали — и мелочь...
Так пусть же он и Господу ответит
Так, как гласит дощечка у ограды:
Он капитаном был на этом свете
Девятого полка, вел в бой отряды,
И, всё отдав отчизне — жизнь и силу, —
Как милостыню, получил — могилу!
Но Ты, незримый в средоточье света,
Следящий гибель ратников отчизны, —
Тебя мы молим: ради жертвы этой
Зажги хоть солнца блеск в день нашей тризны!
Пусть день взойдет над нашим скорбным краем!
Пусть видят нас, когда мы умираем!
