1
Ты веский народ! Сокрушенный жестоко,
Ты жертвенник, втоптанный в камни Востока
И сдутый ветрами, но каждый обломок
Хранит еще оттиск разбитой скрижали,
А северный житель сосновых потемок
Вдруг отблески видит той солнечной дали,
Где небо купало в безоблачной сини,
Как Нил Моисея, детей Иудеи, —
И думает втайне: «Кто был на вершине
И падает молча — велик и в паденьи».
2
Полночной земли белогривые чада,
Рассветной истории снежные тучи,
Ложась в эту землю, не сводим мы взгляда
С высокого неба так жадно и жгуче,
Как дети Агари — с далекого храма,
Как с отчего крова — сыны Авраама.
И с вами свела нас не жалость к изгою —
Мы первыми в вас разглядели другое.
Когда с вами шляхта гербы преломляла,
Был крест на изломе — и знать не виляла.
3
И днесь, когда всё завершают раздором,
Когда водворяет порядок насилье,
И днесь, когда всё — как завет, за которым
Следят херувимов дозорные крылья,
И днесь Маккавей на варшавской брусчатке
Не бросил поляка в решительной схватке.
Кресты обещали ему толстосумы,
Не те, что чернеют от жертвенной крови,
А те, что бренчат, — но презрел он посулы
И встал, безоружный Давид, наготове.
4
Серьезный народ. И достойны, кто твердо,
Кто стоя встречал азиатские орды.
И стоя в неравном бою с нами рядом,
С высот первородства осанкой и взглядом
Внушал несмышленому: «Нас не сломили!
Главенствует знамя, не рвенье холопье,
Я старше, меня уже грудью кормили,
Когда ты дремал в материнской утробе,
И знаю — ярмо человеку обрыдло.
Так будь на коне — как пастух, но без быдла».
