Прекраснейший сон

Снова снился мне мой сокровенный,

мой прекраснейший сон — несравненный! —

сон о плаванье в небе, как в море.

 

В мире сна — та же умная скука,

те же фразы: прогресс и наука

и закон тяготения в моде.

 

Я сижу там на их файф-о-клоке,

пьем из крошечных чашечек кофе,

чьи-то косточки перемывая...

 

Вдруг сбиваю тарелку с пирожным,

скок на стол — и движеньем несложным

я наружу в окно выплываю.

 

В небесах бирюзово-алмазных

слышу гул причитаний бессвязных,

крик, что дьявол унес меня в небо.

 

Целый город толпа запрудила,

вижу: свечи зажгли и кадила,

лица бледные необыкновенно.

 

Я плыву в голубые пространства,

а внизу — благоверная паства,

как смешны они, глупы, горласты —

 

и смеюсь я в надменной гордыне:

ведь летаю-то я, а иные —

лишь глазеть, а летать не горазды.

 

Ангелочком под облако взреяв,

отдыхаю на кронах деревьев,

хоть кричит полицейский мне что-то.

 

И, плывя по новейшей методе,

полной грудью дышу на свободе,

в лоб мне ласточки тычутся с лёта.

 

Догоняю пилота шального.

Кувыркаясь, он снова и снова

крутит петли, смертельно рискуя.

 

В хвост его самолету пристроюсь —

он к себе меня втащит за пояс,

будто кормчий сирену морскую.

 

Не целуй, не целуй, о пилот мой!

Не балуй в высоте быстролетной!

Слишком скорое будет паденье.

 

Худощав, смуглолиц ты и чем-то

чуть похож на святых кватроченто,

под крылом твоим быть — упоенье.

 

Я пешком возвращаюсь под вечер,

вижу, свет уже в доме засвечен,

я вхожу: ничего, мол, такого.

 

Все сидят, тишина гробовая,

отвернулись, очки протирая,

чуть покашливают — и ни слова.