Романтизм
Methinks, I see… Where?..
In my mind's eyes.
Shakespeare
«Что с тобою, красота унылая?» —
Но как будто не слышит она.
«В небесах белый день, моя милая;
Вкруг тебя ни души, тишина…
Так кого же ты ищешь и кликаешь?
Или горе тяжелое мыкаешь?» —
Но как будто не слышит она.
То стоит словно окаменелая,
То, движения быстрые делая,
Вкруг себя она быстро глядит;
То слезами она заливается,
За кого-то как будто хватается,
То смеется, то плачет навзрыд.
«Ты ли, Ваня? Уж ночь приближается…
Ах, и мертвый он любит меня!
Только тише! Не то догадается
Ночью мачеха злая моя.
Впрочем, пусть! Ведь тебя схоронила я,
И скучна стала жизнь мне постылая.
Ты мертвец, — страшно мне… Нет, нет, нет!
Я ль тебя испугаюсь, несчастная?
Вот лице, вот глаза твои ясные…
В белый саван ты, Ваня, одет.
Сам ты бел, и все тело холодное,
Холодны твои руки, как лед…
Ляжем здесь — вот местечко свободное —
Пусть меня Ваня к сердцу прижмет.
Я одна! Ты пойми мои жалобы…
Уж два года ты умер… Да, да!
Ах, с тобой умереть я желала бы:
Белый свет мне постыл навсегда.
Лучше жизнь от меня пусть отвяжется…
Плачу — слышу насмешки одни,
Говорю — людям странно всё кажется,
А что вижу — не видят они.
Приходи ко мне днем… Ты — видение?
Нет, тебя я руками держу…
Не спеши, подожди хоть мгновение:
Я словечко одно лишь скажу…
Но — поют петухи… С грустью слушаю…
Загорелась на небе заря…
Он исчез… Я рассталась с Ванюшею!
Всех на свете несчастнее я».
Так ласкалась, в слезах причитала
Эта девушка, — вопли неслись…
Вот бедняжка на землю упала,
И на крик ее люди сошлись.
«Сотворите молитву! — кричали
Добряки, — дух Ванюши здесь был:
Он при жизни — мы все это знали —
Эту девушку сильно любил».
С добряками я сам согласился,
Полный веры, и тоже молился.
— «Эх, ты, девочка! — старец сказал,
И заставил умолкнуть всех сразу.
— Вы очкам моим верьте и глазу:
Никаких я здесь душ не видал.
Всяких сказок наслушавшись древних,
Лишь о духах болтают в харчевнях.
Эта девочка бредила вслух,
А народ к бабьим бредням не глух».
— «В этой девочке чувство глубоко, —
Отвечал я, — ей верит народ
И не видит того твое око,
Что из нас каждый сердцем поймет.
Правду мертвую знаешь, но худо
С правдой внутренней жизни знаком,
Никогда не увидишь ты чуда:
Чудеса скрыты в сердце людском».
Methinks, I see… Where?..
In my mind's eyes.
Shakespeare
Słuchaj dzieweczko!
— Ona nie słucha —
To dzień biały! to miasteczko!
Przy tobie nie ma żywego ducha,
Co tam wkoło siebie chwytasz?
Kogo wołasz, z kim się witasz?
— Ona nie słucha. —
To jak martwa opoka
Nie zwróci w stronę oka,
To strzela wkoło oczyma,
To się łzami zaleje,
Coś niby chwyta, coś niby trzyma,
Rozpłacze się i zaśmieje.
— „Tyżeś to w nocy? to ty Jasieńku!
Ach! i po śmierci kocha!
Tutaj, tutaj, pomaleńku,
Czasem usłyszy macocha!..
Niech sobie słyszy... już nie ma ciebie,
Już po twoim pogrzebie!
Ty już umarłeś? Ach! ja się boję!
Czego się boję mego Jasieńka?
Ach, to on! lica twoje, oczki twoje!
Twoja biała sukienka!
I sam ty biały jak chusta,
Zimny... jakie zimne dłonie!
Tutaj połóż, tu na łonie,
Przyciśnij mnie, do ust usta!..
Ach, jak tam zimno musi być w grobie!
Umarłeś! tak, dwa lata!
Weź mię, ja umrę przy tobie,
Nie lubię świata.
Źle mnie w złych ludzi tłumie:
Płaczę, a oni szydzą;
Mówię, nikt nie rozumie:
Widzę, oni nie widzą!
Śród dnia przyjdź kiedy... To może we śnie?
Nie, nie... trzymam ciebie w ręku.
Gdzie znikasz, gdzie mój Jasieńku?
Jeszcze wcześnie, jeszcze wcześnie!
Mój Boże! kur się odzywa,
Zorza błyska w okienku.
Gdzie znikłeś? ach! stój Jasieńku!
Ja nieszczęśliwa!” —
Tak się dziewczyna z kochankiem pieści,
Bieży za nim, krzyczy, pada;
Na ten upadek, na głos boleści,
Skupia się ludzi gromada.
„Mówcie pacierze! — krzyczy prostota, —
Tu jego dusza być musi.
Jasio być musi przy swej Karusi,
On ją kochał za żywota!”
I ja to słyszę, i ja tak wierzę,
Płaczę i mówię pacierze.
„Słuchaj dzieweczko!” — krzyknie śród zgiełku
Starzec, i na lud zawoła:
„Ufajcie memu oku i szkiełku,
Nic tu nie widzę dokoła.
— Duchy karczemnej tworem gawiedzi,
W głupstwa wywarzone kuźni.
Dziewczyna duby smalone bredzi,
A gmin rozumowi bluźni”.
„Dziewczyna czuje, — odpowiadam skromnie, —
A gawiedź wierzy głęboko:
Czucie i wiara silniej mówi do mnie,
Niż mędrca szkiełko i oko.
Martwe znasz prawdy, nieznane dla ludu,
Widzisz świat w proszku, w każdej gwiazd iskierce;
Nie znasz prawd żywych, nie obaczysz cudu!
Miej serce i patrzaj w serce!”
