*** [Смотрю на свои ногти...]

Смотрю на свои ногти —

покрашенные неровно.

Я каждый день их крашу смываю снова крашу.

Смываю крашу смываю.

Литургия в костеле и ногти держат меня не дают мне

распасться. Значит можно ходить на кладбище

навещать моего сыночка.

Племянница говорит знаю твоего сына убили.

Но это прошло и лишь в бедной твоей голове всё длится.

Знаю тебе не дает покоя тот генерал в ореоле славы

да плюнь на негоИмеется в виду Гжегож Ян Корчинский (1915—1971) — польский генерал, один из руководителей военных спецслужб ПНР. Командовал расстрелом рабочих в декабре 1970 года.[1].

Только я ничего не могу загасить замазать захлопнуть.

Духи приходят ночью чтобы скулить насмехаться

в тишине что повсюду сияет фальшивой изломанной тенью.

Моего отца все везут и везут в товарном вагоне

к табунам серых степей.

А я в том же поезде запертом на засовы снаружи

возвращаюсь из дома в Польшу.

В пакете из-под муки с собой забираю

две горсти земли родимой.

 

Мать? (1929—?)

Patrzę na moje paznokcie —

nierówno pomalowane.

maluję je codziennie, zmywam i znowu maluję.

Maluję, zmywam, maluję.

Poranna msza i paznokcie trzymają mnie w jednym

kawałku. Więc mogę chodzić na cmentarz

do mojego syneczka.

Siostrzenica mi mówi wiem, że zabili ci syna.

Skończyło się i trwa tylko w twojej biednej głowie.

Wiem drażni cię ten generał w glorii bohatera

ale pluń na niego.

A ja niczego nie mogę zgasić, zamknąć, zadeptać.

Duchy przychodzą nocą by skamleć i szydzić

w ciszy lśniącej wokół fałszywym, lepkim cieniem

Mojego ojca wciąż wiozą wagonem towarowym

ku szarym tabunom stepów.

Ja tym samym pociągiem zaryglowanym od zewnątrz

wracam z domu do Polski.

Wiozę w torebce po mące

dwie garście rodzinnej ziemi.

 

Matka? (1929—?)