Вторая жизнь «Вещей» Владислава Шленгеля
По случаю 80-летия со дня начала восстания в Варшавском гетто поделюсь своим — относительно недавним — переводом стихотворения «Вещи» замечательного польского поэта еврейского происхождения Владислава Шленгеля. Во время немецкой оккупации поэт оказался в гетто, где стал одним из создателей и авторов знаменитого кабаре в кафе «Штука», а также летописцем трагической судьбы польских евреев. Это стихотворение, написанное двустопным анапестом (в котором русскому уху сразу слышится «Я убит подо Ржевом, / в безымянном болоте...» или «Ни страны, ни погоста / не хочу выбирать...»), — довольно уникальное, ибо, в отличие от большинства стихотворений о Холокосте, центральными персонажами в нем выступают не люди, а… вещи.
Возможно, читатель, не знающий истории Варшавского гетто, не сразу сообразит, что именно происходит в этом стихотворении — в частности, почему евреи постоянно перемещаются с одной улицы на другую, расставаясь при этом со все большим количеством своих вещей? В Варшавском гетто, отделенном от «арийской» части города высокой кирпичной стеной, оказалось около полумиллиона евреев, взявших с собой разный домашний скарб, который они смогли унести или отвезти на подводах. Но гетто постоянно «уплотнялось» — люди гибли от голода и болезней, от пуль солдат и полицейских. А затем гетто и вовсе ликвидировали, отправив его обитателей в газовые камеры Треблинки.
Стихотворение Шленгеля начинается как сугубо реалистическая зарисовка — он описывает осенний день 1941 года, когда варшавские евреи, кто пешком, кто на подводах, отправились в гетто, чтобы сгинуть там навсегда. Поэт детально перечисляет вещи, которые они взяли с собой: не правда ли, это стихотворение — своего рода жуткий двойник маршаковского «Дама сдавала в багаж…» или тувимовского «Паровоза»? Но ближе к финалу поэтическая хроника сменяется фантасмагорией, и еврейские вещи, по мере «уплотнения» гетто остающиеся без хозяев, покидают дома и отправляются на поиски тех, по ком они так тоскуют.
Конечно, поэтический перевод — это «искусство потерь», так что некоторые названия варшавских улиц пришлось заменить, поскольку у Шленгеля они «подрифмованы» к ключевым словам и образам. А чтобы не нарушить историческую достоверность, я справился по карте тогдашней Варшавы, заменив пару названий улиц на названия соседних — Маршалковскую на Вейскую, и Островскую на Смочую.
Еще одна важная деталь — в стихотворении Шленгеля фигурирует некая «mocna pastylka» (дословно — «сильнодействующая таблетка»). Речь тут идет о яде, которым многие жители гетто травились, чтобы не погибнуть в газовой камере. Сначала я думал, что это был цианистый калий (тогда бы в переводе была «капсула с ядом»), но на всякий случай навел справки и выяснил, что это был люминал. Поэтому в переводе — «пузырек с люминалом». Этот самый пузырек, оброненный героем стихотворения в битком набитом вагоне, который увозил людей на смерть в Треблинку, и становится, по замыслу поэта, доказательством вины нацистов.
Удивительна судьба этого стихотворения. Шленгель написал его в 1942 году, а в мае следующего года погиб — немцы расстреляли его во время подавления восстания в Варшавском гетто. Анонимная рукопись стихотворения чудесным образом уцелела — переброшенная через стену гетто, она попала в редакцию польского подпольного журнала «Культура ютра», издававшегося в «арийской» части Варшавы, и даже приняла участие в объявленном журналом поэтическом конкурсе, получив одну из наград. В июне 1943 года «Культура ютра» напечатала «Вещи» как «стихотворение неизвестного автора», и только после войны удалось установить, что автором стихотворения был Владислав Шленгель. А мой перевод был выполнен в прошлом году специально для книги «Голоса Варшавского гетто», изданном московским издательством «Книжники».
