Женщины Рубенса

Исполинши, банная фауна,

нагие, как грохот бочек,

в проваленных ложах они угнездились,

кукарекают сонным храпом.

Их зрачки убежали вглубь,

пронзили железы, из которых

сусло сцеживается в жилы.

 

Дщери барокко. Тесто в деже разбухло,

пышут парильни, рдеют вина,

в небе гарцуют тучками поросята,

трубы заржали свою побудку.

 

О раструбленное, о раздутое,

отверженьем одежд удвоенное,

мощью телодвижений утроенное

тучное варево любовное!

 

Их тощие сестры встали спозаранку,

пока еще не рассвело на картине.

И никто не заметил, как шли гуськом

по изнанке того холста.

 

Изгнанницы эпохи. Проступают ребра.

Птичья порода ладоней и стоп —

взлететь бы на оттопыренных лопатках.

 

Тринадцатый век искупал бы их в золоте,

Двадцатый подарил бы серебряный экран.

А у семнадцатого для сплющенных ничего нету.

 

Ибо даже небо тут выпуклое,

выпуклые ангелы и бог выпуклый,

Феб усатый, что на потном жеребце

ввалился в кипящий дымом альков.

All Works by Wisława Szymborska © The Wisława Szymborska Foundation, www.szymborska.org.pl