Польская литература онлайн №2 / Cantus

CANTUS

 

Сезоны. Прозрачные сладко-соленые от молодой крови
длящиеся бесконечно зимы и озаренные ошеломляющие
июньские вечера запах посыпанных маком булок
из пекарни на Коцмыжовской ангельская полихромия голоса
доносящегося из-за стены детской комнаты.
День за днем легко вращающиеся планеты
судьбы. 

Глубже всего сидит молчание.
Теперь я знаю что она запирала в нем
боль. Эта тревожная чуждая тишина
зеленые раскосые глаза и скуловые кости
исчезающие в закругляющемся с годами лице
могли быть эхом суровых степей странствующих
по ее крови и плоским непроницаемым лицам татарских
пленников поселившихся в подгродье Ченстоховы в XIV веке. 

Ее укладывающиеся в локоны каштановые волосы распрямились
когда начали седеть и когда я подрос. 

В школьных тетрадках она записывала десятки цитат
словно хотела отгородиться от предательства пошлости
создать вокруг себя вуаль сотканную из лоскутков карты
нынешнего путешествия.
Искала ли она в тех словах иную себя
настоящую? Или напротив погруженная без остатка в себе
она наслаждалась силой дивной красоты человеческих
желаний?

Была ли в этих тетрадях в клетку полных слов записанных
ровным решительным почерком заперта
невыразимая нереализованность?

В конце 70-х годов XX века своим сыновьям и мужу она сказала
с улыбкой (след которой быстро исчез) о своем восхищении
двумя чужими мужчинами: Каролем Войтылой
и Анджеем Лапицким. Я уже не был ребенком;
я не понимал?

Матерь Божия Ченстоховская (она провела с ней юные годы
под Ясной Горой) была вероятно ее теткой со стороны отца
или так же как бабушка Броня любимой теткой со стороны матери.

Нищета умирающий от рака отец война и немецкая оккупация.
Наконец просы́павшиеся сквозь потрескавшиеся ладони
десятки лет очерствляющего унижения которым империя
с названием не сто́ящим памяти щедро одаривала покоренных.

Время дозрело и планеты незаметно отерлись
о бренность вещей.
Я смотрю на принадлежавшие ей мелкие предметы
скрупулезно снабженные заметками написанными от руки — медальон
бусы брошка книжечка Фомы Кэмпийского.
Ее ли это нежность и преданность породили во мне нетерпеливость
и упорную гордость?

Говорить и быть
понимаемым.

Ведь я уже разговариваю только с Тобой
Мама.
Что могу рассказать я о мире если я не играю
даже самой маленькой роли
в Твоих детских снах не делю твоей трехлетней
любви к пластиковой кукле краковянке и страха семнадцатилетней девушки
перед прибывшими на постой красноармейцами.
Я не вкалываю Тебе в волосы белую розу чтобы ты могла в 1950 году
сказать да
репатрианту из уральских лесов.

Я исполняю свою судьбу
хотя мы уже друг другу
не предназначены.

Читать в оригинале: Cantus - Jan Polkowski | Nowy Napis

Стихотворение в исполнении актера: Cantus - Jan Polkowski | Nowy Napis