Безлюдная баллада
Не видна людскому глазу, навсегда покрыта тайной,
Бирюзовая поляна расцветала в мир бескрайный
И дышала в жар полудня шумной свежестью прохлады,
На траву ручей, мерцая, клал небесные заплаты,
Набухал росой кузнечик, истекающий слюною,
Одуванчики плескали молоко в колючки зноя,
А по зелени гвоздики рассыпали брызги вишен,
И томился вздох поляны, и никем был не услышан.
Где же грудь моя в майской теплыни?
Почему меня нет и в помине?
Вся в цветах пелена луговая!
Почему я венок не свиваю?
Что-то вдруг забожествело в белене под тенью дуба —
То хотела мгла девичья обрести глаза и губы,
Так мучительно, так смертно ей хотелось воплотиться,
Забелеть упругой грудью и косой зазолотиться,
Так со тьмой она боролась этой мукою немою,
Но навеки сил не стало — и осталась только тьмою!
Лишь душистая ложбинка все цвела и шелестела,
Пустотой восполнив душу, ароматом вместо тела.
Где же грудь моя в майской теплыни?
Почему меня нет и в помине?
Вся в цветах пелена луговая!
Почему я венок не свиваю?
Собралась лесная живность на поляне заповедной,
На нездешний шум слетелись след отыскивать бесследный,
Пауки ловили сетью тень, оставленную тенью,
Шмель гуденьем колокольным дал начало погребенью,
Комары запричитали, зачастил кузнечик дробно,
Обнялись, поникли травы и сплели венок надгробный...
Были все на этой тризне от велика и до мала,
Кроме той, что стать могла бы, но не станет, как не стала.
Где же грудь моя в майской теплыни?
Почему меня нет и в помине?
Вся в цветах пелена луговая!
Почему я венок не свиваю?
Стихотворение из книги: «Среди печальных бурь...» Из польской поэзии XIX-XX веков / Сост. Наталья Малиновская. Пер. с польск. Анатолий Гелескул. СПб: Издательство Ивана Лимбаха, 2010.
