Отказ греческим послам

Была представлена в театре перед его милостью королем и ее милостью королевой в Уездове под Варшавой дня 12 января лета Господня 1578, на празднестве у его милости пана подканцлера коронного.

Благодетелю моему, его милости, Яну ЗамойскомуЯн Замойский (1542—1605) — вельможа, меценат, один из покровителей Кохановского.[1] из Замостья, Подканцлеру коронному, etc., etc. Его милости слуга покорный.

Только вчера я получил оба письма сразу, которые Вы, Ваша милость, написали мне по поводу этой трагедии. Поскольку я не знал до сих пор ничего о Ваших письмах, я надеялся, что вместе со всеми отсрочками задержана и присылка моей трагедии, или, что еще вернее, она должна остаться при мне и быть отдана моли на съедение или же на кульки в аптеку. Прочитав Ваши письма, я увидел: у меня не остается возможности сделать поправки, потому что всё время я должен был insumereПосвятить (лат.).[2] на переписку. Quidquid idestЧем бы это ни было (лат.).[3] — я полагаю, что вышел вздор, да и Ваша милость скажет, вероятно, то же — посылаю вам трагедию смело, хотя вещь и не заслуживает внимания, ведь я еще прежде говорил Вам, что она не написана ad amussimРовно, точно; согласно правилу (лат.).[4] — в драме я не мастер. Кроме того, некоторые вещи не для польского уха. Inter caeteraСреди прочего (лат.).[5] в трагедии есть три хора, один из них написан в подражание греческому, который, как известно, весьма своеобразен. Не знаю, хорош ли будет мой хор по-польски. Но не стану рассуждать далее: в этом, как и во всем, Вы будете гораздо лучшим arbitriumСуждение, решение (в данном случае: «судья»; лат.).[6], чем кто-либо другой. С готовностью я бы praesensЛично (лат.).[7] преподнес Вам свое творение, но здоровье не позволяет мне сделать этого. С досадою мне придется пропустить и свадебные торжества Вашей милости, если salusЗдоровье (лат.).[8] так мне ныне прикажет. Отдаюсь благосклонному суду Вашей милости. Писано в Чарнолесье декабря 22 дня лета Господня.

                                                      Вашей милости слуга покорный

Ян Кохановский

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

 

Антенор.

Александр, которого зовут также Парисом.

Елена.

Старая пани.

Гонец Париса.

Улисс,

Менелай — греческие послы.

Приам, троянский король.

Кассандра.

Ротмистр.

Пленник.

Хор троянских девушек.

 

                    Место действия — Троя.

 

Антенор

Давно предполагал и говорил я,

Что тяжких столь обид и оскорблений

Не вытерпят воинственные греки.

Так и случилось. Их послы у нас,

И домогаются они того,

Чтобы была им выдана Елена,

Которую когда-то Александр

Из Греции — коварный греков гость —

Увез от мужа, по морским волнам

Ее доставив в наш троянский город.

Коль мужу мы ее вернем, то нам

Мир обеспечен, если же ни с чем

Послы уедут, в тот же самый день

До нас домчится весть о том, что грек

Уж высадил войска на побережье.

Здесь Александр, предчувствуя беду,

Чинит интриги, дружества заводит,

Подарки шлет — и я не обойден,

Хотя мой дом и всё, что есть от предков,

Не продается. Выносить на торг

Я веры не хочу своей. Ведь тот

Не верит в собственную справедливость,

Кто золоту доверил речь свою.

И можно ль дальновидным называть

Того, кто делу общему на гибель,

Берет подарки, чтобы самому

Остаться в целости, коль все погибнет?

Сейчас совет. Сегодня хочет царь

Послов отправить. Александр? Да он!

 

                    Александр, Антенор

 

Александр

Мне обещали многие помочь.

Жду от тебя поддержки, Антенор,

Когда начнется спор с послами греков.

 

Антенор

Рад буду, благородный королевич,

Служить тому, кого ждет справедливость,

Что благом может быть для государства.

 

Александр

Нельзя отказывать, коль просит друг.

 

Антенор

Да, коль о праведном он просит деле.

 

Александр

Тебе чужое ближе, чем свое,

А это завистью уж отзывает.

 

Антенор

Коль служат другу более, чем правде,

То это от пристойности далеко.

 

Александр

Рука руке, нога ноге — подмога.

Друг должен быть поддержкою для друга.

 

Антенор

Наш лучший друг — пристойность. Заставлять

Ее служить себе не вправе дружба.

 

Александр

Друг познается, говорят, в беде.

 

Антенор

Беда же там, где ущемляют совесть.

 

Александр

Приятелю помочь — при чем тут совесть?

 

Антенор

Но много лучше, коль поможешь правде.

 

Александр

А помощь грекам — разве это правда?

 

Антенор

Тот грек мне, кто стоит за справедливость.

 

Александр

Я вижу, ты меня бы осудил?

 

Антенор

Пусть каждого его же судит совесть.

 

Александр

Послы, я слышал, у тебя гостят?

 

Антенор

Мой скромный дом открыт всем честным людям.

 

Александр

Особенно, когда они с дарами.

 

Антенор

Нужны мне деньги для суда. Чужую

Жену похитил я, и будет суд.

 

Александр

О том не знаю. Но дары ты взял

От греков. Знать, моих уж стало мало!

 

Антенор

Даров чужих и жен я не желаю.

А ты так и живешь, как говоришь,

Беспутно. Не прийти нам к соглашенью.

 

Александр

Жалею, что к тебе я обратился.

Помогут боги, я и без тебя

Найду того, кто мне окажет помощь.

 

Антенор

Такого же, как ты.

 

Александр

                                      Хотя б и так!

 

Хор

          Если б у юности разум был, —

          Сколько б земля ни таила сил,

Сколько бы в недрах ни прятала жемчуга, золота —

Всё только б тем доставалось, чье сердце так молодо!

          Легче казалась бы жизнь людей,

          Если бы юность была умней,

Юные вечным дышали б тогда наслажденьем,

Не подвергали бы подданных горьким мученьям.

          Но безрассудно их нрав упрям,

          Он угождает одним страстям.

Слава, здоровье, богатство — всё ими утрачено,

Родины ж горе ничем никогда не оплачено.

          Боже, покорен и Ты судьбе,

          Силы такой не дано Тебе,

Чтобы и юность, и разум послать одновременно, —

То иль другое обычно бывает потеряно.

 

Елену вижу я. О чем в минуты эти

Бедняжка думает? Сейчас пойдет в совете

Последний спор: должна ль остаться здесь она

Иль к мужу в Спарту путь держать обречена.

 

Елена

Как будто в зеркале всё стало ясно мне:

Не может счастлив быть добычею вполне

Бесчестный Александр. Настанет день — и вскоре

Познает греков месть он сам — себе на горе.

Он словно хищный волк, похитивший овцу,

Бежит, а пастухи вдогонку беглецу

Пустили свору псов и, бросив по дороге

Добычу, должен он, пока уносят ноги,

Спасая жизнь свою, в густой скрываться лес.

О, если б знать, каким мой будет переезд?

На шее чувствую своей петлю тугую,

Средь греческих людей, быть может, поплыву я.

С каким среди родных предстану я лицом?

Как я, бесстыдная, приду к тебе, в твой дом,

Мой милый муж?! И как, признанье роковое

Произнеся, тебе в тот миг взгляну в лицо я?

Уж лучше б не бывал Парис у нас в стране

Спартанской. И чего недоставало мне?

Из дома княжьего в дом княжий там вошла я,

Богами красота дана мне неземная,

Потомство мне дано, и мой был светел век,

Пока не отнял всё коварный человек.

Отчизна далеко. Друзей не вижу боле.

Где дети? Живы ли? А я сама в неволе,

Как пленница, живу. Выслушивать должна

Упреки грубые, злословью отдана.

Какие испытать мне суждено тревоги,

Какие горести — то ведают лишь боги.

 

                    Старая пани. Елена

 

Старая пани

Не огорчай себя, дитя родное.

На свете так всегда бывает: радость

Сменяется печалью. Жизни ткань

Идет в две нити. Наши наслажденья

Неверны и мгновенны. А заботы

Исчезнут лишь, когда захочет Бог.

 

Елена

Сплетается всегда неровно, друг мой,

Для нас венок. В нем больше огорчений,

Чем радостей находит человек.

 

Старая пани

Но ближе к сердцу принимаем мы

Свои печали, а не то, что к благу.

И потому нам кажется, что горя

На свете больше, чем того, в чем счастье.

 

Елена

О Боже! Ведь на свете больше злого,

Чем доброго. Смотри — у человека

Один лишь способ есть, чтобы родиться,

А чтоб погибнуть — способов не счесть,

Причем таких, что их нельзя предвидеть.

Здоровье тоже у него одно,

Но смертен он, и жизни угрожает

Бесчисленное множество болезней.

Богиня, что владеет всем на свете,

В своей руке всё держит и всем правит —

Фортуна — утверждает, как и я,

Что меньше блага в жизни, чем того,

Что называют злом. Она сама

Одних обогатив, других ввергает

В пучину нищеты. Не от того,

Что зависть говорит в ней или скупость,

А просто потому, что нет у ней

В запасе блага. Вот тому пример:

Коль хочется кого-нибудь добром

Ей одарить, у одного возьмет,

Чтобы отдать другому. Я всегда

Готова повторить: добра на свете

Гораздо меньше, чем бывает зла.

 

Старая пани

Ну, меньше, больше или в равной мере —

Не велика нам польза знать о том.

Богов мы просим, чтобы человек

Познал как можно менее несчастий.

Несвойственно нам вовсе жить без горя.

Но что-то долго нет вестей с совета.

Я знаю, Александр без промедленья

Даст знать, как кончатся переговоры.

Нам, женщинам, пристойнее быть в доме,

Чем там, на площади, среди мужчин.

 

Хор

Владетели богатств, вы всех сильней,

Ревнители людского совершенства,

К вам обращаюсь, пастыри людей,

Над Божьим стадом вам дано главенство.

 

И помнить вы всегда должны о том,

Что на земле посланники вы Бога,

Что не о благе вам пещись своем,

А обо всех, чья жизнь еще убога.

 

Себе людской вы подчинили род,

Но и над вами Бог стал господином,

Которому дадите вы отчет —

Да судит вас судом, для всех единым!

 

Он суд ведет с бесстрастьем на лице.

Будь мужиком иль графом по названью,

В сермяге ль ты, иль в золотом венце —

За грех свой обречен ты наказанью.

 

Когда грешу, спокоен я всегда,

Сам за себя отвечу без коварства.

А грех владыки губит города,

Обширные уничтожает царства.

 

                    Гонец, Елена

 

Гонец

Весть добрую несу я госпоже.

Я знаю, что она уже давно

Ждет вестника, свое терзая сердце

Слезами и тревогой. Вот она

Выходит из дому. О королева!

Перед тобой гонец с хорошей вестью.

 

Елена

Дай Бог, чтоб ты мне доброе принес!

 

Гонец

Послов сейчас отправили ни с чем,

И с нами ты, как прежде, остаешься.

 

Елена

Ты слышал или сам в совете был?

 

Гонец

Сам был свидетелем всему. Оттуда

Велел мне Александр идти к тебе.

 

Елена

Еще не вижу, отчего могла б

Утешиться я. Все же мне скажи,

Как было дело.

 

Гонец

                               Я скажу, ты слушай.

Как только начался совет, король сказал:

«Привыкнуть я не мог без обсужденья с вами

Решать свои дела — а если и решал,

То уж теперь о том не помню. В этом деле,

Что сына моего касается, боюсь я

Предаться крайности своей любви отцовской.

Хоть неспроста у нас в народе говорится:

Кровь — это не водаПословица «кровь — это не вода» в польском языке во времена Кохановского значила: родство — немаловажное дело.[9], я общему совету

Готов последовать, коль он разумен будет.

Как порешите вы, так я и сам решу.

Сын в Греции добыл себе жену, обманом,

Не знаю как. Теперь послы за ней явились.

Отдать ее иль нет? Вот что решить нам нужно».

Тогда встал Александр и начал речь такую:

«При первой жалобе послов размыслил я

И дал себе отчет во всем. Но не хочу

Вас утруждать сейчас ненужными словами.

Как выйти из беды, надеюсь лишь на Бога,

На доброту отца, на ваше лишь сужденье,

Известно вам давно, какую жизнь я вел.

Всегда пиры чужды мне были городские,

И я предпочитал среди густых дубрав

Гнать диких кабанов иль быстроногих ланей.

Вовек я не считал постыдным для себя

Спать в шалаше лесном, быть пастухом у стада

И в эти дни совсем не думал об Елене.

Я даже имени ее тогда не слышал.

Когда ж меня судьей избрали три богиниСогласно мифологии, три богини — Гера, Афина Паллада и Афродита — просили Париса, чтобы он присудил золотое яблоко той из них, которая всех прекрасней. Парис присудил яблоко Афродите, пообещавшей ему в жены самую красивую из смертных женщин.[10],

Сама мне отдала ее Венера в жены,

Исполнив свято то, что прежде обещала.

Все люди у богов обычно просят счастья.

Так неужели им я должен пренебречь?

Я принял дар благой и был им благодарен.

И я уверен в том, что божество, меня

Столь наградившее, пребудет благосклонным

И то, что мне дано, позволит удержать.

Ведь если силою я взял себе жену,

То как же греки некогда Медею

Могли украсть из близкого нам дома?

Не вправе разве я уловкой на уловку

Ответить вероломным?

Когда я виноват, то и они виновны.

Коль выкупа хотят, дадут пусть выкуп сами,

Как оскорбители. А там мою жену

И самого меня, отец, им можешь выдать.

Во искупление вины. Но пусть не мнят,

Что правы, и что мы виновны перед ними

И искупить вину должны. Нет, никогда

Они нам этого уж доказать не в силах,

И я не думаю, чтоб ты и сам, отец,

Мог позабыть их зло и давние обиды,

Что нанесли они тебе и государству.

Еще развалины повсюду на земле,

Еще поля лежат заброшены, пустынны —

След греческих мечей, след вражеской руки.

А если этого ты сам не помнишь твердо,

То позабыть о том могла ль сестра твоя,

Отец, которая еще до этих пор

Живет у них в плену, коль все еще живаРечь идет о сестре Приама — Гесионе.[11].

Король, обиды той не в силах искупить

Ни сам твой сын, Парис, ни гордая Елена».

Тут кончил Александр. И шепот пробежал

По залу. Точно так при наступленье лета

На старой пасеке гудят средь улья пчелы,

Царицу вновь избрав и улететь желая

От старой матки, чтоб избрать иную жизнь

И новый дом. В их улье шум и распри.

Такой же точно шум был и среди совета.

Как только он утих, речь начал Антенор:

«Для правды, о король, не нужно долгих споров.

Когда там, в Греции, был гостем Александр,

Он у хозяина, презрев гостеприимство,

Жену похитить смел, себе ее присвоил.

Да если б просто он невольницу забрал,

То и тогда бы был виновен. Но жену

Забрав любимую и оскорбив тем мужа,

Он трижды виноват. Сгорая от стыда,

Муж просит возвратить ее. И мой совет:

Несправедливости не множить оскорбленьем —

И порознь тяжелы они, и тяжки вместе.

Сейчас через послов, потом уже мечом,

Но греки будут все ж Елены добиваться.

Не должен Александр отстаивать ее,

Коль брак его несет отчизне разоренье

И кровь сограждан. Хочет угодить

Своей богине он — пусть двух других страшится,

Он их своим судом разгневал и унизил.

Уже давно была похищена Медея,

И дела нам уж нет до этого. Известно,

Что греки до сих пор не дали возмещенья

Обиды нашей. Те молчали, кто был должен

Об этом думать. Я не знаю, вправе ль мы

Обидою чужой свой оправдать поступок.

Ведь нам важнее знать, что в давние года,

В дни предков, край родной опустошали греки.

Но и тогда, король! — (ведь правда всем известна)

К упадку нашему нас привели одни

Несправедливости — я должен опасаться,

Чтоб нас не покарал и ныне Божий суд.

За наше зло отмстить всегда ведь могут греки.

И должен я тебя, король, предостеречь.

Тем более, что ты и в прежнем пораженье

Едва ли не погиб, свой искупая грех

И тяжкий грех отца, достойный осужденья».

Он замолчал. И с ним согласен был Эней,

Как и Панфей, Тимет, как Ламп с Укалегоном.

Все так же мыслили. Один Икетаон

Иначе рассуждал, держа такую речь:

«Так, значит, мы плясать должны под дудку греков?

Они, как вижу я, велят себя бояться.

А я и впрямь страшусь. Теперь они Елену

Велят нам выдать. День придет — и наших жен,

Детей потребуют. Не знает утоленья

Желанье власти. Так порою в наводненье

Река из берегов выходит, чтоб потом

Залить кругом поля. И вовремя, о мужи,

Вам надо избежать рогов, чтобы потом

Не биться попусту, когда ярмо наденут.

Ждут справедливости от нас, грозя войной.

Дай нам, иль мы возьмем — вот весь их разговор!

Я справедливость им воздам, но не позором.

Позорящий меня мне дорого заплатит,

Коль выгоды меня лишит и оскорбит.

Издавна „господин" зовут друг друга греки,

А нас лишь „варвары", „рабы". Но господин

Не тот, кто в Трое рос или Пелопоннесе,

А тот, кто держит меч. И только меч решит,

Кто и кому во всем покорен. До тех пор

Равны друг другу мы. И пусть надменно грек

Не думает, что он уж так безмерно грозен,

Как кажется ему. Коль мнят они обидой

То, что от них увез Елену Александр,

То пусть тогда они дадут пример и сами

Сознаются в своей неправоте, поймут,

Что должен он им мстить, ведь первые они

Явить насилие посмели. Александр

Обманом не увез от них сестру и брата,

Медею и АбсиртаУ Кохановского неточно, так как Абсирт не был увезен Язоном, он кинулся преследовать похитителя сестры, т.е. Медеи, и погиб во время преследования.[12].

Здесь Антенор сказал — нам до того нет дела!

Нет, дело есть! Они за одного вступились,

Пошли на нас войной, чтоб всех поодиночке

Сгубить нас. Это им, конечно, не удастся.

Бойцы здесь, в Азии, не хуже, чем в Европе.

Так говорили встарь, так скажут все и впредь.

Что ж короля сестры касается, то это

Есть нечто большее, чем просто память

Обиды давней. Кровь троянцев благородных

За это грекам всем достойно мстить должна.

Я не советую вам отдавать Елену,

Пока с Медеею не разрешен вопрос».

Так он нам говорил. Но после уж никто

Не продолжал речей. Все на одном сошлись:

«Прав, прав Икетаон!» — И те, что были в креслах,

И те, что просто так стояли. Все согласны. —

«Прав, прав Икетаон!» Уже не раз вставал

Укалегон, но шум сказать и слова не дал.

Напрасно маршалы, стуча жезлом, кричалиКохановский переносит обычаи польского сейма на совет, состоявшийся в древней Трое.[13]:

«Вниманье! Держит речь сейчас Укалегон!»

Не помогли жезлы. Укалегон пытался

Укалегонов звать — но разве кто услышит?Игра слов, основанная на созвучиях древнегреческого языка: Укалегон — имя, укалегон — человек, не обращающий ни на кого внимания.[14]

И кто-то голосом воскликнул громовым:

«Что толку зря болтать! Расступимся! Тогда

Увидим, чья взяла». Едва сказал он, как

Все встали и пошли, кто влево, а кто вправо.

Когда ж раздвинулись, то ясно стало всем:

За Александра все, а прочих только горсть.

Просили короля, чтоб сделал по закону:

Решенье произнес согласно с большинством.

И тот: «Я был бы рад увидеть в вас единство,

Но если вышло так, что нет его сейчас,

Я только с большинством могу и согласиться.

Пусть благу общему решенье наше служит.

Елену в Трое мы оставим, а Медею

Пусть греки отдадут, как выкуп за нее».

И после этого позвать послов велели.

Меня же Александр скорей к тебе отправил,

Чтоб рассказать о том. Я думаю, послы

Сейчас уже в пути обратном. И твой муж

Давно уж ждет тебя. Итак, не будем мешкать!

 

Елена

Речь хороша твоя. Иди! Я за тобою.

 

Хор

Рассказ ей по душе, а я им не доволен.

Какая может быть и для нее в нем радость?

Но вот уже идут послы, повесив нос.

Наверно, им отказ пришелся не по сердцу.

 

                    Улисс, Менелай

 

Улисс

О, бестолковая страна! О, боль утраты!

Не уважают здесь ни правды, ни закона,

Ценою золота здесь можно все купить;

Интригами того сумел добиться мот,

Что гнусные его деянья и распутство

Все смеют защищать от мала до велика!

Здесь правду ни во что не ценят, не предвидя

Того, к чему всегда ведет плохой совет.

Совсем не чувствуют, не понимают люди,

Какою язвою стать может в государстве

Распутство юношей. И стыд, и добродетель

Для них уже ничто. Легко ль тут быть хорошим?

Разрушена семья, скудеет государство.

Могу сказать, что вред (сама увидишь, Троя!)

От них большой: они своим примером губят

Других. Ты лишь взгляни, как много тунеядцев

Идет за ними вслед. Они же от безделья

И роскоши своей жиреют, точно свиньи.

Из стада этого едва ли кто и годен

Служить своей стране. Как вынести доспехи

Тому, кого и шелк порою тяготит?

Как на часах стоять тому, кто даже в полдень

С постели не встает? Как вынесет удары

Тот, кто все время пьян и тем себе расстроил

Здоровье до конца? И, чувствуя себя

Столь слабыми, они еще к войне взывают!

О, если б нам всегда таких врагов иметь!

 

Менелай

Светила вечные, ты, щедрая земля,

И море шумное, и сонм богов бессмертных,

Великих, малых — всех! Вы видите, что я

Лишь справедливости желаю от троянцев —

Отмщения хочу за горькую обиду.

Они ж, мне отказав, ответили насмешкой —

И боль от этого на сердце тем сильней.

В своей обиде я и бесконечном горе

Взываю, боги, к вам! И всей душой прошу я

Отмстить за мой позор, за это оскорбленье!

О, дайте мне схватить за горло Александра

И кровью вражеской клинок мой напоить,

Бесчестной кровью. Он обидою моей

Давно уж сыт и все ж ее доныне жаждет.

 

Хор

Плывунья с парусами,

Дочь островерхой Иды,

Ладья из бука! Сына

Приама ты носила

По зыби волн соленых,

По тихому теченью

Струи ЕвротаДо устья реки Еврот доплыл корабль Париса.[15]!

Что принести могла ты

Его прекрасным сестрам,

Кассандре, Поликсене,

Дары какие?

По следу за Еленой

Как за рабой-беглянкой

Погоня устремилась

Так это ли подарок,

Которым благодарно

Бессмертная богиня

Венера заплатила,

Когда пастух на Иде

Средь трех богинь бессмертных

Ее пред всеми выбрал?

Купил ценой раздоров

Ты брак свой, сын Приама!

Я не хочу несчастий,

Но ссоры сам пожнешь ты.

Великая Киприда,

Не нужно мне чужое.

Хочу делить я сердце

С избранником единым.

Кто хочет — просит больше.

Сгубила многих жадность

Лишь овладевший страстью

Способен жить в покое.

Настанет скоро время —

Разбойника разбойник

Найдет, от сна пробудит,

Внесет тревогу в сердце,

И грозно грянут трубы,

День боя возвещая,

И, подступив под город,

Враг выроет окопы.

 

                    Антенор, Приам

 

Антенор

Великий наш король! Ты моему совету

Не пожелал внимать. Елену не хотел

Ты грекам возвратить, войны зажженный факел,

Пока еще пожар не вспыхнул, погасить!

Я вовремя тебя, король, предупреждаю.

Опасность впереди, и нам грозит война.

Сомненья в этом нет, как в том, что я здесь, рядом.

Ты видел, как послы сейчас прощались с нами?

Нам пишут старостыСтаросты в древней Трое — анахронизм, подобный тем анахронизмам, на которые указано в 13-м примечании к драме.[16] с границ, что войско греков

В АвлидуАвлида — гавань в Беотии, место стоянки греческого флота перед отправлением в Трою.[17] перешло. Нельзя и сомневаться:

Они идут на нас. Иначе бы послов

Не отправляли б к нам, не говорили б так

Про свой урон. И мы, не мешкая, должны,

Пока у нас в руках морское побережье,

Припасы, войско дать всем гаваням и замкам,

На линии границРаспоряжение, характерное скорее для польского военачальника, чем для троянского вельможи.[18]. Пусть ленные князья

Готовятся к боям. Найми скорей солдат,

Пошли разведчиков. На суше и на море

Усиль свои посты, чтоб греки не могли

Застигнуть нас врасплох. Вот мой тебе совет!

 

Приам

Как ясно видишь ты врага перед собою!

Наверно ты его боишься, Антенор?

 

Антенор

Король, не вредно нам его сейчас бояться.

Боязнь рождает в нас готовность, осторожность.

Когда приходит враг, сражайся иль беги,

А третьего судьба нам не дает решенья.

 

Приам

И, правда, надо мне скорей принять все меры,

Чтоб дело, невзначай, до бегства не дошло!

 

Антенор

Но что за женщина сейчас подходит к нам,

Вся побледневшая, с распущенной косою?

И как она дрожит, и как вздыхает тяжко!

Зрачки расширены. То хочет говорить,

То замолкает...

 

Приам

                               Дочь, моя бедняжка дочь,

Кассандра! Вижу я, опять ее душой

Владеет Аполлон. Послушай прорицанья!

 

Кассандра

Ах, зачем ты меня, Аполлон, напрасно терзаешь?

Вещим духом меня одарил ты, но людям доверья

К этим словам не внушил. И всегда говорю я на ветер.

Все предсказанья мои у людей возбуждают не больше

Веры, чем сказки иль сны, мечты мимолетной созданья.

Разве понятны кому одержимое сердце, забвенье

Жизни, текущей вокруг? И Бога пророческий голос

Может ли людям помочь? Душа моя чувствует тяжесть.

Порабощение тем, что Бог ниспослал мне нежданно.

Тщетно борюсь. Надо мной сейчас совершилось насилье.

Я уж собой не владею, сама не своя я отныне.

Где я?.. О боги, скажите! Не вижу я белого света.

Ночь, внезапная ночь, пеленой мне глаза застилает.

Вижу я в небе два солнца, две Трои я зрю пред собою.

Вот по глубокому морю к нам ЛаньПод Ланью в данном случае подразумевается Елена.[19] на ладье подплывает.

О пастухи, защищайте свои берега, не пускайте

Эту распутную гостью ступить на отеческий берег.

Как несчастна земля и как залив тот несчастен,

Где пристанет та Лань. О, как несчастны те чащи,

Где она сядет в тени или ляжет на мягкие травы.

Все следы этой Лани и все ее логова будут

Залиты кровью. Она нам пожары несет, разоренье,

Опустошенье на нивах. О родина милая! Стены

Трои, которую древле воздвигли бессмертные руки,

Горестный ждет вас конец! Тебя же, о брат мой любимый,

Страж благородный отчизны, опора великого домаКассандра имеет в виду своего брата Гектора, одного из героев Троянской войны.[20],

Вдоль троянской стены повлекут фессалийские кони.

В час же, когда твое навеки остывшее тело

Наш несчастный отец сложить захочет в могилу,

Будет за золото он его выкупать от убийцы.

Доблестный дух благородный! Я знаю, что вместе с тобою

Наша погибнет отчизна. Вам вместе лежать под землею,

Рядом в могиле одной. Но и ты, Ахиллес трупокупец,

Гибель скоро найдешь, пораженный насмерть стрелою,

Что негеройской рукой в тебя будет пущена скоро.

Что же потом? Ствол лежит, а из пня поднимается ветка,

Новая свежая ветка и, вновь воскрешая надежды,

Быстро к небу растет. Но что там за конь одинокий,

Роста гигантского встал, на недавнем поле сраженья?Кохановский имеет в виду троянского коня.[21]

Не вводите его в конюшню, молю, не вводите!

Бьет копытом тот конь и кусается. Сжечь его надо,

Если не хочется вам от него погибнуть в пожаре.

Стражи, не спите! Уж ночь надвигается. Всюду опасность:

Встанет великий огонь, такой высоты необычной,

Что озарит, словно день, широкую эту окрестность,

Завтра уже ничего нельзя будет видеть во мраке.

И не надейся, отец, на помощь богов всемогущих,

Жертвы напрасно б ты стал на алтарях приносить им!

Следом бежит за тобой жестокого льва порожденье.

Острые когти вонзит в тебя этот львенок свирепый,

Кровью насытит твоей он сразу голодное горлоИмеется в виду убийца Приама — Неоптолем, сын Ахиллеса.[22].

Всех твоих сыновей перебьет. Дочерям же — неволя.

Часть же их умертвят на могилах у греков. В угоду

Мертвым. И матери их, так страшно детей потерявшей,

Уж не рыдать суждено, а выть от безмолвного горя!

 

Xор

Скорей, скорей пойдем и отведем с собою

Страдалицу. Пускай немного отдохнет!..

 

                    Антенор, Приам

 

Антенор

Король, в ее словах достаточно всё ясно.

Тебе и всей твоей стране они вещают

Погибель близкую. Богами заклинаю

Во всем поверить им и не считать их сказкой.

 

Приам

Не то еще порой вещала эта ведьма,

Чтоб испугать меня! И все ж мне стало страшно,

Мне сон моей жены сейчас пришел на память:

Когда еще она беременной была,

И злой сын Александр в ее таился чреве,

Ей снилось на заре, пред самым разрешеньем,

Что факел родила она.

 

Антенор

                                            Я тоже помню

Об этом, знал и я о разных предсказаньях.

Тогда шла речь о том, что принесет ребенок

Погибель всей стране. И это близко ныне.

 

Приам

Ты помнишь хорошо — мной отдан был приказ

Младенца не кормить. Оставлен был он в чаще

Добычей для волков, чтоб даже кости прахом

Рассеялись в ущелье.Согласно легенде, устрашенный предсказаниями, возвестившими Приаму, что его сын станет причиной гибели родной Трои, Приам велел унести младенца далеко за город. Там Париса нашли пастухи и вскормили его. Позже, уже взрослым юношей, он был опознан родителями и принят в лоно семьи.[23]

 

Антенор

Уж лучше б сгинул он, чтоб нам всем не погибнуть.

Кто это? Пленник? Он одет, как воин греков.

 

                    РотмистрРотмистр (устар.) — начальник отряда; от немецкого Rotte — отряд и Meister — начальник.[24], Пленный

 

Ротмистр

Вы держите совет, а там, на побережье,

Готовят греки бой. Вчера с полдневным солнцем

Отряд пяти галер вступил на берег Трои.

Людей он в плен не брал, не жег окрестных хижин,

Но скот, что в поле был, весь захватили греки.

У нас же в тех местах немного было войска.

Пытались мы врага прогнать, но не пришлось.

Оставили мы их в покое. Часть убита,

И только этот был захвачен нами в плен.

В расспросах показал, что греческого войска

До тысячи галер в готовности, в Авлиде,

Где греки ждут послов, отправленных сюда.

И если те назад вернутся без Елены

(А я уж видел сам — они ни с чем вернулись),

Все войско их должно идти прямой дорогой

На Трою. Правда ли?

 

Пленник

                                         Всё правда, что сказал он.

 

Ротмистр

И Агамемнон их ведет?

 

Пленник

                                               Брат Менелая.

 

Приам

Вели, чтоб пленник был в надежном спрятан месте!

Да, это, Антенор, иное, чем гаданья

Иль женский сон! И все ж, пророчества, виденья

Твердят нам об одном. Мы завтра, рано утром,

Посовещаемся, как быть нам с обороной,

И не уйдем, пока всё не решим.

 

Антенор

                                                              Бесспорно

Она нужна, но мне противно эго слово

И без пророчицы. Всегда мы в обороне.

Не оборона нам нужна. Нужна война!

Уж лучше бить самим, чем выжидать событий.

Редакция благодарит Татьяну Всеволодовну Рождественскую и Милену Всеволодовну Рождественскую за любезное разрешение на публикацию перевода этой драмы.