Свадьба. Акт третий, сцены 1-10
АКТ ТРЕТИЙ
Сцена 1
Хозяин.
Хозяин ходит взад и вперед, закрывая то одну, то другую дверь, которые кто-то все время снаружи открывает. Наконец, устав, ложится на составленные стулья, дремлет. В горнице темно. С этой минуты все говорят вполголоса.
Сцена 2
Хозяин, Поэт, Нос, Жених, Хозяйка, Невеста.
Поэт.
Вот напился!
Хозяин.
Дело ясно.
Беспокоитесь напрасно:
и для драк и для вина
польская башка нужна.
Нос.
И для рюмки, и для страсти —
голова... А впрочем, нет.
Сердце у меня на части
так и рвется. Меркнет свет.
Что-то будет? Водка, пиво —
все не то. Нам нужен меч...
Хозяин.
Хоть не складно, да красиво.
Поэт.
Удивительная речь!
Уложите спать его.
Жених.
Вырывается, не хочет.
Нос.
Кажется — в лесу я, ночью...
И не видно ничего.
Жених.
Что? Тошнит тебя?
Нос.
Ужасно!
От всего меня тошнит.
Скрылся ангел мой хранитель.
В сердце холод, в сердце стыд.
Я в лесу. Спустилась ночь,
и летят деревья прочь.
Сук сломался, камень треснул...
Невеста.
Ишь, упился!
Поэт.
Интересно.
Хозяин.
Интересно все на свете.
Жених.
Крик души — виденья эти.
Поэт.
Подожди. Он просит что-то.
Нос.
Лишь вина. Горит душа!
Поэт.
Вот возьми.
Нос (Поэту).
Eviva l’arte[1]
Эх, не стоит ни гроша
наша жизнь. Мы в пьянстве тонем.
Для чего, склонясь в поклоне,
о величии мечтать?
Надо жить... Вот Бонапарту
удавалось. Он на карту
знал, когда поставить...
Хозяин (со своего места).
Выпил —
и уж сразу с ног долой.
А ведь свадьбу-то справляем
мы не месяц — день второй!
Нос.
Я хотел в толпе исчезнуть,
чтобы в этот мир здоровый
погрузиться с головой.
Быть хотел на всех похожим,
незаметным быть... И что же?
У природы свой расчет:
душу мне разбередила,
не дает в толпе мне скрыться,
хочет вытолкнуть вперед.
Дьявол! Сердце так и ноет.
Поэт.
Болен ты, не что иное.
Как же можно столько пить?
Жених.
Это же безумье, право.
Хозяин.
Что страшней любой отравы?
С пустотою в сердце жить!
Нос.
Все же пью. И должен пить.
Пью, а в сердце колет, колет,
грудь полна глухою болью,
и о многом поневоле
начинаешь размышлять.
И летят, летят деревья
вспять, вспять, вспять.
Если б жив Шопен наш был,
тоже пил бы,
тоже пил...
Поэт.
Лег бы на диван ты лучше.
Выспишься — пойдешь плясать.
Нос.
Танцевал я с моравянкой,
с той, что робко к стенке жалась,
танцевал я, пан, с крестьянкой:
есть еще ведь в сердце жалость.
Коль засну — пусть подождет...
Хозяин (говорит в полузабытьи).
Да... пусть подождет немного...
Сон... Далекая дорога...
Пан седой...
Поэт (брату).
Приснилось что-то?
Хозяин.
Просыпаться неохота.
Хозяйка.
Лег бы ты. Постель готова.
Хозяин.
Здесь на стульях буду спать.
(Обращаясь к Носу.)
Эй, приятель. Настоящих
нелегко людей сыскать.
Нос (ложится на софу. Говорит Жениху).
Целовал я моравянку,
а в руке держал бутылку,
наклонил бутылку — вижу,
капает вино, течет.
Жаль вина мне. А причина
в том, что наклонил бутылку;
захотел я вынуть пробку —
пробка внутрь ушла. И вот
так подумал я: черт с нею,
пробку волосом достану;
моравянки длинный волос
в этом деле мне помог.
Ну, и как-то тут случилось,
что я всю бутылку выпил,
выпил с волосом, должно быть,
и влюбился, видит Бог.
Целоваться б мне тут снова —
затруднение опять:
я на землю рухнул... словно
камень. И не в силах встать.
Жених.
Значит, прежде — целоваться,
а потом уж можно пить.
Поэт.
Или лучше: промотаться,
ну а после... после жить.
Хозяйка.
Вам уйти бы всем отсюда.
Пусть поспят...
Нос.
Там-та-рам-там.
Поэт.
Это состоянье духа
интересно.
Невеста.
Просто срам!
Жених.
О себе лишь половину
знаем мы. Кому ж известно
остальное?
Поэт.
Где во сне
человек бывает? Часто
эта мысль приходит мне.
Нос.
Я на эту тему тоже
размышляю каждый день.
Вот просплюсь и речь скажу вам,
а сейчас мне просто лень.
Спать хочу!
Жених.
Он весь в поту.
Поэт.
Должен он переодеться.
Нос.
Вечность... Что еще на ум
вам пришло? Куда там... Сердце...
Панна, мне вина налей.
Хозяин.
Выйдут наконец отсюда?
Боже, сколько тут людей!
Я хочу один остаться.
Нос.
Эй, не лучше ль вам убраться?
После нас придут другие...
Убирайтесь! После нас
хоть потоп... Уснуть... Сейчас...
Нос засыпает на софе, Хозяин — на стульях.
Сцена 3
Чепец, Музыкант в дверях, за которыми шумит свадьба.
Чепец.
Музыкантишка проклятый!
Все вы мастера содрать.
Музыкант.
Не мешайте мне, хозяин,
вам бы лучше лечь в кровать.
Пусть другие потанцуют...
Чепец.
Для меня должны играть!
Деньги кто бросал вам? Я.
Он же гонит спать меня!
Надавать бы всем по шее...
Ну, так будете играть?
Музыкант.
Не мешайте мне, хозяин.
Вам бы лучше лечь в кровать.
Пусть другие потанцуют.
Чепец.
Для меня должны играть!
Музыкант.
Вы нам двадцать грошей дали,
мы для вас уже сыграли.
Пусть другие потанцуют.
Чепец.
Для меня должны играть!
Сцена 4
Чепец, Чепцова.
Чепцова.
Да оставь ты их в покое!
Что ты привязался к ним?
Чепец.
Баню я им всем устрою...
Чепцова.
Пьян — так не мешай другим.
Уходи-ка ты отсюда.
Чепец.
Лучше, баба, помолчи.
Марш домой! Сердиться буду...
Эй, смотрите, скрипачи,
у меня кулак тяжелый,
лучше кончить нам добром.
Чепцова.
Что ты прицепился к людям?
Чепец.
К людям? Разрази их гром!
Чепцова.
Перестань!
Чепец.
Играйте, черти!
Ну же! Говорю добром.
Сцена 5
Чепцова, Хозяйка.
Чепцова.
Ваш-то заснул?
Хозяйка.
Мой-то заснул.
Чепцова.
Сколько со свадьбой хлопот!
Хозяйка.
Молоды. Пусть веселятся.
Чепцова.
Да уж... Всему свой черед:
смолоду — смех, развлеченья,
в старости — лишь огорченья.
Старость-то быстро придет.
Хозяйка.
Да, это верно.
Чепцова.
А право,
все получилось как надо;
вот господа городские
смотрят, дивятся и рады,
что развлеченье нашлось,
нравится здесь им...
Хозяйка.
Ну что же,
бедность-то наша для них
ведь развлечение тоже.
Сцена 6
Рахиль, Поэт.
Рахиль.
О Бог мой, как эта минута
прекрасна! Я предана вам.
Но знаю, и это минует...
Я вижу по вашим глазам!
Мы близки не будем. В печали
я память о прошлом сотру.
Поэт.
Когда б не позвал я — стояли,
стояли бы вы на ветру.
Рахиль.
Ах, этот порыв, голоса в отдаленье,
и музыка рядом, и эти виденья,
что предо мною мелькнули в саду, —
все это пройдет.
Мы друг друга забудем.
Вернее, когда я отсюда уйду,
когда вы к делам возвратитесь и к людям,
вам некогда будет меня вспоминать;
и грустно мне будет,
и будет мне больно,
и я в одиночестве буду мечтать.
Поэт.
И все-таки, пани, будьте довольны,
что мысль ваша грустью была занята:
ведь в грусти, особенно в грусти невольной,
есть и поэзия, и красота.
Рахиль.
А если струны мои на беду
порвутся? И если умчится печаль?
Поэт.
Возьмите тогда свою белую шаль
и, как Полимена, гуляя в саду,
думайте о туалетах нарядных,
и о балах, где хотите блистать,
и о концертах, где, встретившись взглядом,
мы друг о друге вспомним опять.
Рахиль.
Как же мне быть с моим сердцем скорбящим,
с грустью моей, что таится и ждет?
Поэт.
Литература — вот друг настоящий.
Верьте мне, все это не пропадет:
ваши печали и ваше волненье
в драму войдут или в стихотворенье,
в повесть, быть может...
Рахиль.
А музыка сердца,
искренность эта, смущенье и страх,
эта любовь, постучавшая в дверцы?
Поэт.
Отражены они будут в стихах.
Сцена 7
Ганочка, Жених.
Ганочка.
Братец, братец мой милый,
очень мне весело было!
Жених.
Рад за тебя, сестрица.
Ганочка.
Как я пошла кружиться,
так все кругом и поплыло.
Дружку поцеловать
даже хотела...
Жених.
Дитя!
Ганочка.
Вы-то целуетесь сами
взаправду, а не шутя.
Жених.
Целуемся мы, как поэты,
нам полагается так,
смотрят иначе на это...
Ганочка.
Кто за такой вот пустяк
строго судить меня будет?
Жених.
Ты не должна целоваться.
Ганочка.
Что ты! Меня не убудет
от поцелуя...
Жених.
Как? С дружкой?
Это куда же годится?
Ганочка.
Братец, не надо сердиться.
Жених.
Я не сержусь, но меня
слушать должна ты, сестрица.
Сцена 8
Поэт, Марина.
Поэт.
Все хорошеете, пани.
Марина.
От одиночества это.
А вы, я вижу, глядите
на все глазами поэта —
на свадьбу, на эти мгновенья...
Поэт.
Рисуются в воображеньи
страшилища, демоны, ад,
скользят какие-то тени,
и райские духи парят.
Марина.
И радостно вам, без сомненья:
вас мир фантазии манит,
а мы не поэты... Скажите,
вы обратили вниманье,
что приближаются к нам
чувств непонятных каскады,
нежность какая-то там
льется, сметая преграды.
Поэт.
В эту бессонную ночь
вы превратились, быть может,
в ангелов нежных. Но что же
дальше?
Марина.
Вас это тревожит?
Скроются ангелы прочь,
когда запрягут лошадей,
и сядет на козлы лакей.
Поэт.
Как звуки бича, растают.
Марина.
Но кто эту ночь понимает?
Я близ музыкантов стояла,
а сзади меня разговор
вели меж собою крестьяне,
о Польше они говорили,
их речи разумными были,
надеждой светился их взор.
Они говорили, что надо
и этих, и тех победить,
не надо идти на уступки,
не надо по-прежнему жить,
что так продолжаться не может...
И, знаете, верится мне:
все это было разумным,
искренним было вполне.
Поэт.
А если дойдет до дела...
Марина.
Когда же?
Поэт.
Иначе к чему
жаловаться на невзгоды
и напрягать свой ум?
Марина.
Правда, к чему?
Поэт.
И, однако,
сила порывов и веры...
Марина.
Всех ли?
Поэт.
Мы и они
вперегонки. Кто первый?
Марина.
Все в облаках, на Пегасе!
Верьте мне, что-то тут есть.
Поэт.
Где же?
Марина.
Не видите разве?
Всюду: и там вот, и здесь.
Польша теперь не похожа
на то, чем раньше была.
Поэт.
Ах, изменился я тоже,
но только вокруг меня мгла.
Живу я в тумане, в тревоге,
а глупость и подлость вокруг,
как псы, мне впиваются в ноги,
впиваются в кисти рук.
И сколько раз я в дороге,
страдая от страха и ран,
сбивался с пути, погружаясь
в холодную мглу и туман.
Безумье! Мне чудится все же
поэзия: всюду она.
Но мгла мою душу тревожит,
печаль поднимая со дна.
Рыдает кто-то. И слезы
повисли на крыльях моих,
и дух мой взлететь уж не может
под бременем слез чужих.
Я слышу, кто-то над нами
в тучах, на небосводе
горькими плачет слезами,
страшной тоскою исходит.
Марина.
Что происходит с вами?
Выйти вам надо на воздух,
выйти из хаты скорей.
Поэт.
Ветер раздует пламя —
буду пылать я сильней.
Там меня сад поглотит,
сад, где толпятся деревья;
страшные бродят поверья
там, средь корней и стволов,
что в полумраке похожи
на лики славянских богов.
Марина.
Что же вас мучит и гложет?
Мысли?
Поэт.
Да! Мысли о том,
что кем-то к земле я прикован,
и кто-то с великим трудом
меня от земли отрывает
и крылья мои расправляет,
но кто-то их вяжет жгутом.
Мне кто-то глаза закрывает,
а кто-то их мне наполняет
светом. Есть злая рука,
но есть рука и святая,
и счастье, что мимо проходит,
и горе, что сердце сжимает.
Марина.
Да, помните вы обо всем,
и это покой ваш смущает.
Сцена 9
Чепец, Куба.
Чепец.
Вон пошел! Сопляк, найденыш!
Куба.
Что пан войт ко мне пристал?
Чепец.
Не вертись тут под ногами.
Уходи. Ты глуп и мал.
Куба.
Раз вы гоните отсюда,
Куба ничего не скажет.
Чепец.
Что ты знаешь?
Куба (показывая на хозяина).
С ним куда-то
ехать вы должны.
Чепец.
Куда же?
Куба.
С тем, который спит...
Чепец.
Скорей
говори!
Куба.
На москалей!
Чепец.
С этой соней?
Куба.
Тише, тише!
У него был пан какой-то —
Плечи шириною с печь.
Чепец.
Пан-то, видно, знаменитый,
коль не врешь ты...
Куба.
В гроб мне лечь!
На коне во двор он въехал,
с этим, спящим, вел беседу,
а потом я слышу, Ясек
крикнул громко: «Еду, еду!
Москалям конец!» А мы
там со Сташеком стояли,
и еще скажу я вам...
Чепец.
Да откуда ж этот пан?
Куба.
С Украины гость, и очень
он богатый.
Чепец.
Между прочим,
старый он?
Куба.
Лет сто ему.
Чепец.
И о чем велись там речи?
Куба.
О резне, какой-то сече.
Знает, что и почему,
этот пан. И говорил он,
что дворы объехать надо,
все дела решал он быстро;
ну а конь — что дух нечистый,
так и рвется, нет с ним сладу.
Мы со Сташеком от двери
отскочить едва успели...
Чепец.
Конь был белый?
Куба.
Словно снег.
А чепрак-то раззолочен...
Чепец.
Слушай, не обман ли это?
Наболтал ты много очень.
Куба.
Раззолоченный чепрак
сам видал.
Чепец.
Да ты ж сопляк!
Что услышишь от такого?
Куба.
Ну так знайте, есть подкова:
конь подковой золотой
был подкован... Отлетела...
Я нашел...
Чепец.
Постой, постой!
Где ж она?
Куба.
Отдал хозяйке.
Чепец.
Это уж другое дело.
Что же замолчал ты вдруг?
Куба.
А она ее в сундук
тут же спрятала.
Чепец.
Подкову?
Ну дела! А впрочем, ладно!
Это счастье... Но теперь
знаю, что мне делать надо.
Куба, распахни-ка дверь.
Ночь темна. Светить мне будешь.
Мы должны идти за ним.
(В сторону Хозяина.)
Время дай, с тобой, хозяин,
мы еще поговорим.
Сцена 10
Чепец, Дед.
Чепец (в дверях налетел на входящего Деда).
Черт возьми!
Дед.
Пан войт!
Чепец.
Ну что вы
тут стоите на дороге!
Дед.
Осторожней, пан... А нынче
мужики у нас в тревоге.
Говорят, случится что —
надо, мол, за косы браться.
Чепец.
Что случится — то случится.
Дед.
Ясек тоже рад стараться:
по деревне скачет, в окна
всем стучит...
Чепец.
Да где ж я был?
Разве спал?
Дед.
Пан водку пил.
