Великий человек на малые дела. Действие пятое

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

Гостиная первого действия.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Матильда, Анеля.

Матильда. Я больше не смеюсь, не сердись... Но сцена была на редкость забавна.

Анеля. Что ж, начинай снова.

Матильда. Его растеряннсть...

Анеля. Вполне понятная. Разве он виноват, что дядя явился с нами так внезапно?

Матильда. В самом деле, если кто виноват, так это дядюшка и твой ботинок. Он ожидал прибытия в прихожую пана Дольского для того, чтобы развязаться. Это ли не знак симпатии?

Анеля. Матильда!

Матильда. Я говорю об исторических фактах. Под предводительством дорогого дядюшки мы прибываем в неведомую часть света; Мартин, как Гораций Коклес, упорно обороняет, но только не мост, а двери, и мы уже начинаем отступление, однако нас задерживает твой ботинок... И если бы пан Дольский не выпустил из рук книжки или бритвы, — так как он, вероятно, брился, — то мы были бы лишены чести присутствовать при его туалете.

Анеля. Ты становишься несносной.

Матильда. Больше не скажу ни слова. О чем ты хотела поговорить?

Анеля. Об очень важном деле. Но мне кажется, ты не настроена на серьезный лад.

Матильда. Вовсе нет. Я готова тебя слушать.

Анеля. У меня к тебе просьба.

Матильда. AccordéПризнаю, утверждаю. (Франц.)[1], прежде чем узнаю, в чем суть.

Анеля. Обещаешь?

Матильда. Ты же знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать.

Анеля. Я боюсь, ты неверно истолкуешь мое желание.

Матильда. Только без предисловий. Краткость и откровенность — лучшие пути к моему сердцу.

Анеля. Поэтому я откровенно обращусь к твоему сердцу. Ведь ты не хотела бы стать причиной чьей-то болезни? Верно?

Матильда. Ты спрашиваешь об этом? И притом так торжественно?

Анеля. Тогда к делу. Кароль любит тебя, как только можно любить кузину. Я прошу тебя лишь о том, чтобы он никогда не полюбил тебя иначе.

Матильда. Что это значит?

Анеля. Ты не можешь понять?

Матильда. Ты боишься, что Кароль влюбится в меня?

Анеля. Боюсь.

Матильда. Знай, что этой мысли у меня никогда в голове не было, и только такой сестре, как ты, она могла прийти на ум.

Анеля. Но почему же?

Матильда. Влюбленный Кароль... Ты шутишь?

Анеля. Я не говорю, что это так, но разве это не может случиться?

Матильда. О-ла-ла!

Анеля. Я хорошо знаю его сердце, оно лучше, чем он сам. Любовь для него будет или счастьем, или горем... И я боюсь не без причины...

Матильда. Нет, нет, моя Анелька. Влюбленный Кароль — это для меня непостижимо... Я не смеюсь только потому, что боюсь рассердить тебя снова.

Анеля. До сих пор жизнь Кароля была тяжелой, и только его веселый нрав скрашивает все. Судьба назначила тебе усыпанный цветами путь, а ему — тернистую дорогу. Не лишай его душевного спокойствия, оно ему так необходимо, это завивисит от тебя. Об этом я и прошу тебя.

Матильда. Оставь меня в покое. Ты боишься без толку. Я люблю ездить верхом, он тоже любит, мы ездим вместе, и кончено.

Анеля. Это пока кончено. Но что потом будет — ведь вы почти неразлучны.

Матильда (с наигранной веселостью). То есть как неразлучны? Разве я была с ним в той яме, в которой он барахтался до полудня? А потом, ты говоришь, — ведь тебе все можно говорить: ты воплощение рассудка, во всем, разумеется, что исключает пана Дольского, — ты говоришь, что я бываю порой взбалмошна, верно?

Анеля. По крайней мере стараешься порой быть взбалмошной.

Матильда (как прежде, с наигранной веселостью). Ну, хорошо. Ты говоришь также и о Кароле, что он бывает порой взбалмошным. Но клянусь тебе, мы бы составили устрашающую пару... (Смеется.) И в самом деле, мы вдвоем могли бы изменить социальные порядки... Ручаюсь, что мы не получили бы от Церкви разрешения на брак... Кароль и я. Великолепно. Мы вдвоем с Каролем — это олицетворенная страсть.

Притворный смех Матильды звучит все громче. Когда Кароль вбегает с книгами в руке и становится против нее, пытаясь отгадать причину ее веселья, она начинает хохотать еще безудержнее. Кароль заражается этим смехом и, смеясь, провожает Матильду до дверей, потом, вернувшись, бросается на софу.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Анеля, Кароль.

Кароль. Ох! Ох! Как хорошо от всего сердца посмеяться... Милая Матильда! Ох! Ох! Но скажи, над чем вы смеялись?

Анеля. Не над тетушкой Мичалковской!

Кароль. Ах, если б она у меня была! Но она выскальзывает из рук, как пескарь.

Анеля. Почему же ты смеялся?

Кароль. Потому что она смеялась. А потом... Мне очень грустно.

Анеля. Какая же это грусть, если ты так смеешься?

Кароль. Смех у меня нервный. А грусть — в моем сердце.

Анеля. Какая грусть?

Кароль. Не хочу говорить. Но, если я тебя спрошу об одной вещи, ты скажешь правду?

Анеля. А почему бы нет?

Кароль. Скажи мне. (Оглядывается, не слышит ли их кто-нибудь.) Этот дьявол Дольский, кого он добивается?

Анеля. То есть как кого добивается?

Кароль. Тебя или Матильды?

Анеля. Не понимаю.

Кароль. Не понимаешь, ладно. Я спрашиваю тебя, в кого влюблен этот рохля, в тебя или в Матильду?

Анеля. Разве я знаю?

Кароль. Кто же знает?

Анеля. Конечно, он.

Кароль. Моя дорогая Анелька, послушай, я так люблю тебя, не мучай своего брата, скажи правду: тебя любит Дольский или Матильду?

Анеля. А если Матильду?

Кароль. Ты уверена в этом?

Анеля (в сторону). Мне жаль его. (Громко.) Я в этом так же уверена...

Кароль (про себя). Так, значит, Матильда.

Анеля. Мне даже кажется...

Кароль. Тебе «кажется»?

Анеля.Что нет.

Кароль.Нет? Значит, ты могла пошутить...

Анеля.Успокойся.

Кароль. О моя дорогая, милая, любимая Анелька, Анелечка, как я тебе благодарен! (Танцует.) Как я счастлив!.. Хочешь, я тебя обниму?

Анеля. Ну, ну, ну... Хорошо... Хорошо...

Кароль. Ты выйдешь за него замуж, верно? Наш добрый, славный Дольский... Таких людей мало на свете. Ты знаешь, Анелька, я его люблю, как брата.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Анеля, Дольский, Кароль.

Дольский. Хорошо, что я застал вас, Анеля... И тебя, Кароль... Хорошо, что я застал вас обоих.

Кароль. Почему ты так бледен?

Дольский. Скверный случай.

Анеля. В самом деле... Пан Дольский, что с вами случилось?

Дольский. Скверное происшествие, панна Анеля.

Анеля. Выборы?

Дольский. Ах, не хочу о них слышать... Я уехал, прежде чем они начались... Не нужна мне должность... Я собираюсь домой, но не могу уехать, не простившись с вами.

Анеля. Что случилось? Говорите.

Дольский. Скажу, скажу... Ведь для этого я и приехал... Но говорить больно. Верьте мне, панна, я глубоко страдаю.

Анеля. Да сядьте же.

Дольский садится посреди сцены, Анеля и Кароль — справа и слева от него.

Дольский. Панна Анеля, пан Кароль, слушайте. Вы и от других людей могли бы услышать все это, я сам придумал для себя наказание... Признаюсь вам, ваше уважение для меня дороже жизни.

Анеля. Но вы не больны? Вы не ранены?

Дольский. Нет, нет. Вчерашний день был для меня днем сплошных неприятностей. Мне хотелось занять важный пост. И я подал на директора Кредитного общества. Чересчур покорный воле пана Гениалькевича, я делал так, как он приказывал, я окружил себя тайной, я сносил все, но вчера терпение у меня лопнуло. Я хотел, я должен был уйти с утра из дому, а тут визит за визитом... Мои лучшие друзья расставили мне сети, в которых я безнадежно запутался.

Кароль. Почему же ты не сказал своим лучшим друзьям: идите ко всем чертям, у меня нет времени.

Дольский. Ко всем чертям? О Боже, я и так боюсь, что не был с ними вежлив.

Кароль. Ну хорошо, будь вежлив, но не будь, черт побери, тряпкой.

Дольский (Анеле). Тряпкой? О Боже!

Анеля. Кароль!

Кароль. Я понимаю, ты сидел, как на иголках. Ведь тебе нужно было идти к избирателям.

Дольский. Нет, я хотел встретить панну Анелю.

Кароль. А!.. Встретить панну Анелю.

Дольский. Наконец... Ужасное воспоминание! Вошли вы...

Кароль (со смехом). И застали тебя за бритьем... И это все происшествие?

Дольский. Где там! Пан Гениалькевич запугал меня и едва ли не принудил пригласить на ужин во французский ресторан всех приятелей, которые приходили ко мне утром. Сам он должен был прийти туда и исправить все то, что я испортил, как он говорил, своей невежливостью... И вот... Ах!

Кароль. А ты уехал?

Дольский. Если б я уехал! Я заказал ужин к девяти часам. Прихожу в девять... Во рту у меня за весь день не было ни крошки... Жду... Полдесятого... Десять... Никого нет... Я начинаю злиться... Какая ирония судьбы, с утра друзей хоть отбавляй, а вечером — никого.

Анеля. Ужасное положение.

Кароль. Хочется есть.

Дольский. Я хожу взад и вперед до половины одиннадцатого... Одиннадцать... Никого... В горле у меня пересохло.

Кароль. Я охотно верю.

Дольский. В раздражении невольно протягиваю руку к бутылке с шампанским... А я за всю жизнь ни разу не выпил рюмки вина.

Кароль. Ну! (Сделав жест.) Нечем тебе хвастаться.

Дольский. Хватаю... Наливаю... Вино прохладное, легкое... Сперва я хотел только губы смочить... (Тихо.) Я выпил бутылку до дна.

Кароль. Браво!

Анеля. Кароль!

Кароль. А что? Я должен над ним плакать?

Дольский. То, что казалось прохладным, стало огнем. Ах, если б ты знал, что это за чувство...

Кароль. Если б знал? А? Эх ты!

Дольский. Меня охватило какое-то безумие... Я кричал, как извозчик в трактире... Как извозчик, панна Анеля. Но это не все, я пригласил к столу хозяина, и его жену, и сестру, и их невоспитанного мальчишку.

Кароль. Ты хорошо сделал — одному трудно есть за шестерых... В обществе и аппетит больше.

Дольский. Шум, гам, никто никого не слышит. Налили мне снова, я снова выпил... С того момента я слабо помню, что происходило.

Кароль. Все было, как в тумане.

Дольский. Ах, как в тумане.

Кароль. Свечи двоились.

Дольский. Передо мной стояли тысячи, тысячи свечей.

Кароль. Потолок двигался.

Дольский. По кругу... Я до сих пор не могу думать об этом.

Кароль. Ты хватил лишнего, мой Дольчик.

Дольский. Хватил! О Боже, хватил! Это верно. Простите, панна Анеля, что оскорбляю ваш слух, но мне кажется, что... он верно говорит — я хватил лишнего.

Кароль. Я в этом уверен... Но если дело в этом, то помочь нетрудно; Анеля, вели подать щи или борщ к обеду.

Дольский. Я еще не кончил. И не знаю, сумею ли рассказать дальше.

Анеля. Говорите, говорите. Я смотрю не так уж строго...

Кароль. О! Я смолоду приучил ее не порицать подобных развлечений... Что же дальше?

Дольский. В соседнем салоне был, по-видимому, урок танцев... Там играли на скрипке... В своем безумии...

Кароль. Ты разбил скрипку.

Дольский. Хуже!.. Я начал танцевать.

Кароль (со смехом). Браво, Дольчик! Позволь, я тебя обниму.

Анеля. Но, Кароль... Оставь его в покое.

Кароль. Как же, соло?.. Или pas de deux?

Дольский. Я танцевал, а перед моими глазами все, кто был, кто жил, кто... Не знаю... Но было тесно... И все двигалось вкось, вкось... Ах, ужасно!

Кароль. Пока что я никакого ужаса не вижу.

Дольский. Наконец...

Кароль. Ого!

Дольский. Нет, не кончу, это выше моих сил — читай...

Кароль (читает). Счет. Ужин, вино, свечи... Гм... Гм... Ничего себе денежки... За шесть дюжин тарелок... Хе!

Дольский закрывает лицо руками.

Десять блюд... Бутылок... Ты бил посуду?

Дольский кивает головой.

Бах! Трах! Дзинь! Бряк?!

Дольский. Ах, дзинь, бряк... Дзинь, бряк.

Кароль. Стаканы, рюмки, и счет готов... А окна?

Дольский. Окна? Нет.

Кароль. Почему же? С этого всегда и начинают.

Дольский (Анеле). «С этого всегда начинают»?

Анеля. Не слушате его.

Кароль. Ого! Доктору два дуката... Что это, тебя ранили?

Дольский. Нет, у мальчишки было несварение желудка.

Кароль. И ты за это заплатил?

Дольский. Я явился невольной причиной... Но он уже здоров, я невестил его перед отъездом.

Кароль. Честное слово, не знаю, ругать тебя или обнимать... Верно, Анелька?

Дольский. Но ты не станешь смеяться надо мной? Ведь я признал свою вину... Я чувствую весь позор.

Анеля. Вы, конечно, виноваты, но о позоре нет и речи.

Дольский. В этих словах я узнаю бесконечную доброту, доброту ангельскую... Но я не достоин ее... То чувство, которое в моем сердце, не примет жалости без уважения... Ах, простите... Я уж сказать не смею... Прощайте... Я ухожу...

Кароль (дополняя фразу). Спать. А потом все забуду.

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же, Леон и Матильда.

Леон. Тайна открыта, выяснено все, что нас удивляло с некоторого времени, это был широко задуманный план, план нашего дорогого дядюшки, цель его была — избрание Дольского директором.

Матильда. Знаем, знаем, но еще не всё и не все.

Леон. А тем временем самым простым способом был избран я.

Дольский (в сторону). Значит, мне не суждено... Да так и лучше. (Громко.) Поздравляю тебя, поверь, что от всего сердца.

Леон. Охотно верю. Я не знал о твоих намерениях, но если бы знал, скажу откровенно, что не уступил бы. Но ты был извещен, что я твой соперник, и ты мне не только не мешал, но даже хотел помочь. (Брату и кузинам.) Он согласился одолжить мне денег, которые я в шутку попросил у него. Он достоин уважения, честное слово, таких людей мало.

Анеля. Дорогой Леон, я рада твоему счастью.

Матильда (тихо, Анеле). А Дольский?

Анеля (та же игра). Он не огорчен этим, уверяю тебя.

Матильда. Поздравляю (кланяется Леону) пана директора.

Кароль. Я рад, что это счастье пришло к тебе, а не ко мне.

Леон. Спасибо вам, спасибо. Скажу откровенно, еще никогда в жизни я не был так доволен.

Дольский. Позвольте теперь, друзья мои, отблагодарить вас за приятные минуты, проведенные в вашем доме. Воспоминания навсегда останутся в моем сердце. Позвольте пожелать вам во всем счастья и дружески проститься.

Матильда. О нет! Выбор директора еще не распутал всего узла. Чтоб не терять времени, я его разрублю, как Александр Великий. Вы знаете, что я предприняла большую социальную реформу... Я хочу, чтоб женщины сами выбирали себе мужей и танцоров. Пан Дольский!

Всеобщее глухое «ах!»

Дольский. Вот тебе и на!

Матильда. Вы человек честный, добрый, деликатный... Я предлагаю вам свою руку.

Всеобщее волнение.

Дольский. Вы шутите.

Матильда. Мне не до шуток.

Кароль (поворачивает Дольского силой к Матильде). Падай к ногам, сто чертей, благодари и обещай, что о ее счастье будешь заботиться всю жизнь.

Дольский. Ты верно говоришь, но только вместо...

Матильда. Вместо слов вы хотите спеть песенку?

Дольский. Он верно говорит, только у ваших ног я могу ответить. (Хочет встать на колени.)

Матильда. Нет, нет... Это уже не в моде.

Дольский. Счастье — завоевать ваше сердце, получить вашу руку — счастье, о котором смеет мечтать не каждый, все должны завидовать... Ах!.. Простите мне, панна Матильда... Я не хотел бы...

Матильда. Начало не ободряет... Но говорите откровенно, очень вас прошу.

Дольский. Откровенно скажу: я не достоин вашей руки.

Матильда. Я думаю по-иному... Взвесьте все... Взвесьте хорошенько, я богата... Богата.

Всеобщее движение.

Я веду речь о фактах... Как говорят, о чистых фактах... Ведь этим способом вы, мужчины, стараетесь нравиться нам, не так ли? Я вам подражаю. Неплохо, а?

Дольский. Пани...

Матильда. Да или нет?

Молчание.

Дольский. Сто раз прошу прощения... Нет.

Матильда. Значит, полный отказ. Что поделаешь... Во всем есть и хорошая и плохая сторона... Но, несмотря на решительное «нет», которым вы меня удостоили... я не позволю, чтобы вы уехали... Мы должны полюбить друг друга... Хотя бы как родственники. Не хотите ли стать моим братом? У меня есть двоюродная сестра, пан Дольский... Наша милая Анелька.

Дольский. О Боже? Верно ли я понял?

Матильда. Вы поняли верно, но не без промедления.

Дольский. Но позвольте...

Матильда. Да или нет?

Дольский. Да, да, тысячу раз да... Но панна Анеля?

Матильда. Она согласна.

Анеля. Матильда...

Матильда. Положись на меня... Я... (Делает жест Гениалькевича, словно она правит вожжами.)

Дольский (Анеле). Могу ли я верить?

Матильда. Можете.

Дольский. Я хотел бы услышать хоть одно словечко. (Анеле.) Вы не будете противиться кузине, которую так любите?

Анеля. Конечно, нет... Что поделаешь.

Дольский. О, панна Анеля, я не могу вам выразить свою признательность и счастье, вы должны угадать сами. Мою, простите мне...

Анеля. Тише, тише, мы поговорим об этом.

Матильда. Но впредь как можно меньше пения, пан Дольский, очень вас прошу.

Кароль. Браво! Сто тысяч...

Матильда. Тс! Ты видишь теперь, Леон, что не всегда страсть к деньгам приказывает сердцу. Мне, богатой, было отказано, а эта малютка — кто бы подумал! — получает богатство и к тому же хорошего мужа.

Леон (в сторону). Это явно по моему адресу. (Громко.) Если так, знаешь что, Матильда... Время дорого... Мы мчимся вперед, словно по железной дороге... Они женятся, поженимся и мы. Что скажешь?

Матильда. Ты со мной?

Кароль смотрит на них. Он взволнован.

Леон. А почему бы нет?

Матильда. Ты шутишь.

Леон. Нисколько. Ты не могла не знать с давних пор...

Матильда. Что ты слал к Анеле дипломатические вздохи?

Леон. Ах, Матильда, разве трудно было отгадать, что это маска?

Матильда. Маска? Маска для того, чтобы уберечь свое самолюбие от возможного поражения... Нет, мой Леон, я люблю тебя только как кузина, но не желаю любить как мужа... Маска? А если бы Анеля привязалась к тебе?

Леон. Тогда я был бы счастлив.

Матильда (удивлена). А если бы я отдала тебе свою руку?

Леон. Возможно, я бы раскаивался.

Всеобщее «о! о!»

Матильда. Я не сержусь, потому что знаю: он говорит искренне, приданое ему нравится больше, чем сама невеста.

Кароль. Твоего ума, Матильда, хватит на целую семью.

Леон (в сторону). В самом деле, мне кажется, что меня остерег сам Господь.

Матильда (Анеле, которая разговаривает с Дольским). Скверная девчонка, ты так счастлива, что обо всем забыла, даже о брате. (Говорит ей что-то на ухо, потом в сторону, словно обращаясь к Каролю.) И ты будешь счастлив.

Анеля быстро подходит к брату, шепчет ему что-то на ухо и затем подводит к Матильде.

Кароль (Матильде). Могу ли я верить своему счастью?

Матильда. Да, мой дорогой Кароль, да! (Бросается ему на шею.)

Кароль. Караул! Сердце мое! Матильда, дорогая, добрая, милая моя Матильда... Это правда? Ты выйдешь за меня замуж?

Матильда. Выйду, выйду.

Кароль. Я ничего не говорю... Ничего... Но ты увидишь...

Леон (с поклоном). Значит, вся реформа окончилась на уланском поручике?

Матильда. Я подаю хороший пример, разве этого недостаточно?

ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ И ПОСЛЕДНЕЕ

Те же и Гениалькевич поспешно входит в дорожном платье.

Гениалькевич (останавливается посреди сцены, глядит на всех, потом отводит Дольского в сторону и говорит после паузы.) Ты провалился.

Дольский. Знаю.

Гениалькевич. Все несчастье в том, что я забыл о твоем ужине... Но в следующий раз... Положись на меня.

Дольский (в испуге). Ах, пан Гениалькевич! (В сторону.) Я не хочу теперь никакого поста. (Поглядев на Анелю.) Словно сон... О Телембейчик!

Гениалькевич (отводит Леона в сторону). Ты стал директором.

Леон. Стал.

Гениалькевич. Почему ты со мной не посоветовался? Дольский уступил бы тебе... А я расчистил бы дорогу.

Леон. Спасибо, дядюшка.

Матильда. Что ваши выборы, дядюшка! У нас были поважнее.

Гениалькевич. А! А!

Матильда. У нас уже есть директоры.

Генилькевич. А! А! Понимаю.

Матильда. Нужно только ваше согласие, благословение и разрешение от Церкви.

Гениалькевич. А! А! Понимаю. Анеля.

Матильда. Анеля?

Гениалькевич. Выходит за Леона.

Матильда. Нет, за пана Дольского.

Гениалькевич. А! А! За Дольского. Ну, а Леон женится на тебе?

Матильда. Нет, на мне женится Кароль. (Целует Гениалькевичу руку.) Если опекун позволит.

Гениалькевич. А почему бы нет? Ведь это мой план, правда, с маленькими изменениями... Но это мой давнишний план... Пусть вас благословит Бог, дети мои... Вы будете счастливы... Я ручаюсь, положитесь на меня.