Голубые глаза пролетариата
Действующие лица:
БРУНО, поэт
ВИКТОР, агитатор
БАСЯ, ЯДЗЯ, ИРИНА, девушки из гипермаркета
МЕНЕДЖЕР
ОХРАННИК
БЕГУН
1.
БАСЯ. Сыр масло, сельдерей; хлеб, помидоры, сельдь; молоко, каша, йогурт, кофе, оливковое масло, рис; кофе, оливковое масло, вода; мыло, оливки, сыр; йогурт, йогурт, творог, йогурт, каша, рис; каша, каша, рис; туалетная бумага, бумажные полотенца; скумбрия в томате, шпроты, булочки, макароны, шпроты, йогурт, йогурт, каша, йогурт, каша, рис.
БРУНО. Йогурт, йогурт, каша, йогурт, каша, рис. Что за ритм!
БАСЯ. Масло, грудинка, сметана.
БРУНО. Масло-грудин, касме-тана.
БАСЯ. Что, простите?
БРУНО. Слова на свободе.
БАСЯ. Ой, бросьте. Какая там свобода. Еще больше часа до конца смены.
БРУНО. Этот сканер так считывает, пикает, как будто что-то говорит. Штрих-коды слизывает, проглатывает. Моргает своим красным глазом. До чего техника дошла!
БАСЯ. А как надо? Всяко лучше, чем вбивать вручную.
БРУНО. А вы словно слиты с этой машиной воедино. Дуэт человека-машины. Вы всегда так под нос бормочете, когда товар забиваете?
БАСЯ. Плавки, латекс-ные перчат, кика-пуста.
БРУНО. Вы создаете рифмы, ритмы, у вас прекрасно выходят потоки слов, как механическая поэма. Может, вы отмените и снова пробьете? Я бы еще раз послушал.
БАСЯ. Да вы с ума сошли, еще раз вбивать? Очередь ждет.
БРУНО. Плавки, латекс-ные перчат, кика-пуста! Да вы же поэт!
БАСЯ. Ой, да бросьте! Какое там. Просто называю, что пробиваю, развлекаюсь так, чтобы окончательно не отупеть. Чтобы еще соображать немного, не как животное или машина. А то прямо как робот какой. Знаете, сколько всего этого добра через меня за одну смену проходит? Не одна тонна, наверное. Оплата картой? У вас бесконтактная? Тогда вставляйте. Теперь пин-код.
БРУНО. Можно вытаскивать?
БАСЯ. Подождите. Что-то зависло. Черт!
БРУНО. Что-то не так с карточкой?
БАСЯ. Да, наверное, с карточкой, как всегда, всё в порядке, просто программа зависла.
БРУНО. И что делать?
БАСЯ. Придется звать менеджера.
БРУНО. И долго это?
БАСЯ. Когда как. Иногда и полчаса не приходит. А иногда сразу.
БРУНО. Я подожду. Уже пробили всё. Жалко отменять. А если бы вам пришлось еще раз пробивать, то как бы вы эту поэму сложили?
БАСЯ. Какую еще поэму? Что едет по ленте, то я и пробиваю.
БРУНО. «Едет поленте». Прямо как поэма. Или название стихотворения. А если бы вы сами могли? По-своему слова располагать?
БАСЯ. Слова по-своему?
БРУНО. Да. Тогда как?
БАСЯ.
Масло, помидор, сельдерей,
Йогурт, сельдь, молоко,
Хлеб, капуста, капуста,
Соль, мука, вода.
БРУНО. Соль, мука, вода! Вот слова из жизни. Предложение без синтаксиса. Голос голого, конкретного опыта. Поэтическое блюдо изысканного вкуса, приготовленное спонтанно, без лишних раздумий.
БАСЯ. Скажете тоже.
БРУНО. Вы пишете в своем ритме. Это ритм города. Ритм машины, ленты. Массы товаров, движущихся по ней. Вы выражаете город синтетически, прямо, без кокетства. Машина, демократия, толпа. Вот манифест нового искусства.
БАСЯ. Толпа — что правда, то правда. А машина пока зависла.
БРУНО. Вот истинный прогрессизм. В чистой форме воспроизведены тайны существования. Без описательности, без чувств, без фабулы, без упорядоченности. Именно так! Форма прежде всего. Форма и есть содержание.
БАСЯ. Если бы я могла сама выбирать слова. А я пробиваю так, как покупатель положит. Могу называть только то, что на ленте лежит.
БРУНО. Миллионы продуктов, миллионы возможностей, случайная последовательность, складывающаяся, однако, под вашей рукой в чудесные ритмы новой поэзии, правдиво выражающей дух эпохи.
Необходима немедленная прогрессизация жизни! Мы, польские прогрессисты, приступаем к великой радикальной перестройке жизни и призываем всех граждан к сотрудничеству и содействию.
БАСЯ. Погодите-ка, пока менеджер не пришел, я позову подругу, она поумней будет, больше поймет из того, что вы говорите.
Ядзя! Ядзя! Будь добра, подойди ко мне на кассу.
ЯДЗЯ. Что, что-то срочное?
БАСЯ. Ядзя у нас настоящий художник. Когда она расставляет калоши на полке, дезодоранты, то просто диву даешься!
ЯДЗЯ. Какой там художник. Велено расставлять, вот и расставляю, работа такая. Лучше, когда расставлено, чем навалено как попало. Если товар расставлен красиво, то покупатель охотней купит. Красота на то и нужна, чтобы вызывать желание потреблять. Больший оборот — это бóльшая прибыль, стабильная работа, а в будущем, возможно, новые рабочие места и повышение.
БАСЯ. Когда Ядзя расставляет товар, просто дух захватывает. Посмотрите сами, вон там, кофе в конце стеллажа. Видите? Ее работа.
БРУНО. Потрясающе! Этот творческий хаос, свой собственный порядок, свобода от законов логики. Такого стеллажа с кофе я в жизни не видывал. Это чистая поэзия, чистая живопись. Чистая форма.
ЯДЗЯ. Скажете тоже, поэзия, живопись. Расставляю так, как сердце подсказывает. В зависимости от настроения. Это идет изнутри, отсюда. Спрашивал меня как-то менеджер: пани Ядвига, как вы так расставляете товар, ведь невозможно глаз оторвать, покупатели смотрят — не налюбуются. А я ему: как? Это от Бога.
БРУНО. Бога, честь и Отчизну сюда не приплетаем.
Закончилась борьба, закончился напор эпохи, история завершилась. Но десятилетия политической неволи оставили на наших физиономиях неизгладимый след. Мы долго были народом-паноптикумом, производящим только мумии и реликвии. Необходима немедленная прогрессизация жизни. Мы приступаем к радикальной перестройке и реорганизации.
БАСЯ. Паноптикум — это как?
ЯДЗЯ. Не перебивай, я потом объясню. Мне интересно, что он скажет. Наверное, будет сейчас про Жижека задвигать.
БРУНО. Мы объявляем великую распродажу старого хлама. Продаются за бесценок прежние традиции, понятия, привычки, искусство и фетиши.
БАСЯ. Что верно, то верно. Долой старье, оно только квартиру захламляет, ни пройти ни проехать.
БРУНО. Вот появляется новая сила — сознательный пролетариат! Мы призываем всех граждан к сотрудничеству и содействию.
ЯДЗЯ. Подождите, позовем Ирину, чтобы разговор стал трансграничным, наднациональным. Если уж всех, то и их тоже, их у нас тут миллион работает.
БАСЯ. Ирина! Будь добра, подойди к нам на седьмую кассу.
ЯДЗЯ. Видели бы вы, как она ветчину режет! Словно лепестки роз, колеблемые ветром, кружатся и ложатся ломтики ветчины под ее дирижерской палочкой ножа.
БРУНО. Я ждал этой минуты. Воссоединиться с народом, в народе, для народа!
ЯДЗЯ. Молодая она, сознательности ей не хватает, но она исправится, учится еще. Заочно.
ИРИНА. Привет, девочки, зачем звали?
БАСЯ. Касса зависла, а мужчина тут о поэзии говорит.
ИРИНА. Поэзия. Я люблю. Когда-то Пушкин, теперь Мицкевич и Словацкий, читаю, мне нравится. Сама пописываю.
БРУНО. Вы пишете стихи?
ИРИНА. Та нет. Так, иногда, для себя черкану что-нибудь, потихоньку, украдкой только.
БРУНО. Вот нарождается новая сила — сознательный пролетариат!
ЯДЗЯ. Прекариат!
БРУНО. Мы будем свозить с площадей, скверов и улиц протухшие мумии мицкевичей, словацких, милошей и шимборских, венцлов и воячеков. Пора освободить постаменты, расчистить площади, подготовить место для идущих.
ИРИНА. Ленина со Сталиным-то мы на Украине посносили, но Пушкина — нет. Мицкевичей и Словацких с постаментов? Зачем же ж так?
БРУНО. Мы переживаем момент всеобщего перелома. Современный человек уже не способен органично радоваться жизни. Необходима немедленная прогрессизация!
ЯДЗЯ. Прогрессизация?
БРУНО. Современный человек три четверти жизни тратит на работу. Ему нужны новые, острые, синтетические впечатления. Искусство должно стать соком и радостью жизни, а не плакальщицей и утешительницей. Искусство должно быть прежде всего человеческим! Для людей, массовым, демократичным и повсеместным.
ИРИНА. Искусство — повсеместным? Пописывать иногда у себя в уголке, потихоньку? Это можно?
БРУНО. Во весь голос! Художники на улицу! Летучие поэзоконцерты в поездах, трамваях, столовых, на фабриках, в кафе, на площадях, во дворах, в цехах, торговых рядах, с балконов домов.
ЯДЗЯ. А где в этой программе место для религии потребления, гипермаркетов, таких как этот, где мы сейчас находимся?
БРУНО. Именно, гипермаркеты! Вот место, где больше всего протекает сегодня человеческой массы. Где суматоха впечатлений проникает в нос современного буржуа. В гипермаркете хочу гипермаркет увидеть, а не Польшу. Гиперразнородность. Гиперинтенсивность. Гипермассовость. Искусство здесь. Оно должно быть неожиданным, всепронизывающим, сбивающим с ног. Мы хотим указать на форточку из гетто логичности. Человек перестал радоваться, поскольку перестал надеяться. Только жизнь, понимаемая как балет возможностей, может вернуть ему радость.
БАСЯ. Жизнь как балет возможностей — это прекрасно!
БРУНО. Лавина чудес и сюрпризов. Абсурд, пляшущий на улицах. Театр, цирк, уличные представления, разыгрываемые самой публикой. Сцена и зрительный зал меняются местами. Любой может быть художником!
БАСЯ. Любой? Значит, и я?
ЯДЗЯ. И я?
ИРИНА. И я тоже?
БРУНО. Да, все. Каждая из вас может быть художником и уже художник!
БАСЯ. Я художник?
Масло, помидор, сельдерей,
Йогурт, молоко, сельдь,
Хлеб, капуста, капуста,
Соль, мука, вода!
БРУНО. Да, именно! Йогурт, молоко, сельдь. Пощечина общественному вкусу. Мастерству — нет! Концепту — да! Минимум слов. Максимум ассоциаций.
ИРИНА. И я? Я тоже могу? За прилавком. Ножом?
БРУНО. Нож — в брюхо! Пусть эти ломтики ветчины танцуют под титановым лезвием, как в балете! И стеллаж с кофе. Это такое же искусство, как живопись.
ИРИНА. Ветчину нарезать — это искусство? Может, я лучше руки покажу? Во, сама делала, я ведь маникюрша. На точки посмотрите, на акриловые цветы, замысловатые такие, с парчой и эффектом стекла, в стиле гламур. Вам нравится?
БРУНО. Ногти — это искусство из позвоночника повседневности. Женщина — это сила непредсказуемая и не реализовавшая пока своего совершенно небывалого влияния. Мы требуем безоговорочного равноправия женщин во всех сферах жизни.
ЯДЗЯ. Первая волна, сейчас будет вторая и третья волна феминизма. Сперва возвысят нас, а потом потопят, а небо над нами будет все так же высоко. Нет стеклянных домов, есть стеклянные потолки.
БРУНО. Не позволяйте потопить себя в мусоре тухлой, старческой и снобистской литературы, которая не в состоянии пробудить важных половых инстинктов. Необходим саботаж! Слаженный и организованный. Не ходить в театры, не покупать книг, не читать журналов.
ИРИНА. А если я учусь, как же мне не читать?
БРУНО. Мы создаем партию прогресса. Активным членом может быть каждый работающий гражданин, инстинктивно переживающий момент наступившего общекультурного кризиса и ищущий из него выхода. Мы протягиваем руку помощи «новым людям». Они будут тем здоровым, питательным соком, который освежит старую, вырождающуюся расу вчерашних людей, всю начинающую уже смердеть послевоенную Европу.
БАСЯ. Стать членом партии прогресса?
БРУНО. Любой с этих пор может стать творцом собственной жизни и жизни всеобщей!
БАСЯ. Красиво вы говорите, ничего не скажешь: творцом жизни. Художником быть. Я бы и не подумала.
БРУНО. Мы должны взглянуть в голубые глаза пролетариата!
ЯДЗЯ. Прекариата.
БРУНО. Главное, чтобы голубые. Главное — взглянуть.
2.
МЕНЕДЖЕР. Что за шум? Успокойтесь, мужчина! А ты чего звонишь? Я говорил тебе не звонить, не шуметь, а решать проблемы самой.
БАСЯ. Так если не работает, карточку не читает. Я один только раз позвонила.
БРУНО. Да у вас тут таланты. Поэтессы!
МЕНЕДЖЕР. Тоже мне, поэтессы. Артистки! С терминалом сладить не могут. Повышения зарплаты им захотелось. Живо заменим вас другими, посообразительней.
БАСЯ. Я всё делала по инструкции.
ЯДЗЯ. Если бы связи были, не так бы с человеком разговаривали.
МЕНЕДЖЕР. Я вам покажу связи. Скажите еще спасибо, что фирма вас памперсами на кассе обеспечивает.
БРУНО. На кассе работать в памперсах? Это правда?
БАСЯ. Но ведь перерывов-то нет. Как по-другому-то? Когда я под себя писаю, то в душе у меня все переворачивается.
БРУНО. Пожалуйста, не плачьте. Я обязательно напишу об этом стихотворение.
МЕНЕДЖЕР. А что это за карта? Она же сто лет назад выпущена. Уже недействительна. Поэтому и оплата заблокирована. Это мошенник! Товара набрал и просроченной картой расплатиться хотел. Плати наличными или сядешь!
БРУНО.
Карман пуст
не монет, а слов
пущу в вас из «Максима» очередь
Колба-ба-ба-ба-са под-ва-ва-ва-ва-вельская
Купи, буржуй, купи и жри
купи и жри, купи и жри
Еще купи, еще сожри!
МЕНЕДЖЕР. Что это вы тут раздеваться удумали? Это частная территория, здесь нельзя. Это нарушение норм нравственности. Люди смотрят вместо того, чтобы покупать. Что это? Охрана, сюда!
БРУНО.
Голый человек в гипермаркете
Пениса пальцем укажет на низость
Ссать будет
Всеми цветами
Сражайтесь! Тесней!
Крепи у капитала на горле
Прекариата пальцы
Правда ль, что памперс кассирши
Гнева горячего полон
Правда ли, что у рабочих
Ступлены зубы стальные
Грызи, рви, кусай, режь!
Левой! Левой! Левой!
Налево земля.
МЕНЕДЖЕР. Ну-ка, живо помоги его одеть и вышвырнуть отсюда сейчас же!
БРУНО. Протестую! Художник имеет право на неприкосновенность, как депутат. Он такой же представитель народа, только у него другая сфера деятельности и другие компетенции. Убери лапы! Ты у меня монокль из глаза выбил, троглодит! Убери лапы, не то живо по морде тростью получишь!
МЕНЕДЖЕР. Вы обязаны немедленно покинуть торговый зал как чуждый элемент другой эпохи.
БРУНО. Вот и упала с треском маска либерализма. Буржуазные репрессии приобретают наиболее откровенные формы.
ИРИНА. Поэта вот так, силой?
ЯДЗЯ. У тебя договор на три месяца, так что лучше не суйся, не то тебя завтра же выставят на улицу.
БАСЯ. Он так красиво говорил.
БРУНО. Бейте, толкайте, распните, ваша враждебность мне необходима для жизни. Если этот поэзоконцерт окончился скандалом, то я объявляю следующий. Завтра вечером, в восемь часов, в клубе «Шарманка».
ОХРАННИК. Ну, хватит, наденьте уже плащ, к чему весь этот балаган.
МЕНЕДЖЕР. А вы за работу, а то живо премии лишу. Туда же, вместе с ним отправитесь.
БАСЯ. Повбивать теперь всё заново, в своем ритме. Ритм города, ритм машины, ленты. Массы товаров, движущихся по ней. Выразить синтетически, прямо, без кокетства. Не плакать. В чистой форме воспроизвести тайны существования.
Молоко, мука, вода, сельдерей, индейка, сельдь!
Йогурт, шпроты, молоко, сыр, грудинка, хлеб!
Рис, оливковое масло, каша, мыло, макароны!
Мыло макаруны! Мыло маскаруны!
3.
ВИКТОР. Добро пожаловать на первый в этом затхлом городе поэзоконцент, спектакль прогрессивного искусства. Перед вами выступит гениальный поэт, словопластик, ведущий прогрессист товарищ Бруно. Вы услышите голос голого, конкретного опыта. Потекут слова, которые выразят эмоциональные состояния, которых не выразить иначе. Это искусство, которое, растворившись в стакане будней, окрасит их по-своему.
БРУНО.
Соленая селедка без головы
Свежевыловленная
Свиная лопатка без кости
Вырезанной по живому механической пилой
Четвертинка без цыпленка без известкового налета
Утиная грудка
С отрезанными сосками
Мужские тапочки с вышивкой
По доступной цене
Помогают сжечь жировую ткань
Капсулы, гель, порошок
Жри по акции
Игрушки мечты развивающие воображение
Голень без глутомата
Только чья может отрубленная твоя
Маслина восемнадцатого калибра поражает твое сердце
Жировые пули
Попробуй вкус победы
При покупке двадцати капсул
Буржуй блюет ужасом
Ошпаренный шершавым язычищем
Плевков исторгнутых из гнойного горла
Любовницы-сифилитички
Еще точнее выстрел
Лазер для ночной стрельбы
Опиши свой спортивный опыт
Каждую неделю игровые приставки
Эксклюзивные гаммы чтобы быть неповторимым
ЯДЗЯ. Даже не знаю, что и думать, у меня смешанные чувства. Он возвышает судьбу прекариата и обличает пустоту неолиберализма? А может, оскорбляет нас и нашу работу? Презирает нас?
БАСЯ. А мне немного понравилось вот это:
Мужские тапочки с вышивкой по доступной цене
Помогают сжечь жировую ткань капсулы, гель, порошок
Такая как бы игра слов. И красиво, ритм есть: капсулы, гель, порошок.
ИРИНА. «Утиная грудка с отрезанными сосками» — это ужасно. Мне все-таки ближе Пушкин и Мицкевич.
БРУНО.
Растележил в межстеллажье
Толпами универлес
Ухо лижет кассопенье
Промтовары до небес
Кто-то с болью чистомоет
Лупоглазый блескоплит
Куплелюбный запах слышишь
Вдруг у кассы скриповсхлип
Три кассирши-плачеи
Желтой скорби льют ручьи
Закалуженное поле
Памперсгрустью их наполнит
Молодой и гениальный
Я иду прямой отважный
В потребви хочу признаться
не единожды не дважды
Мне легко и я пою
В сердце радостноворчанье
И кассирше на прощанье
Эхокрикну я: «Адью!»
БАСЯ. Вроде бы про нас, а как будто и не про нас. Я запуталась.
ВИКТОР. Пожалуйста, не аплодируйте, не одобряйте! Возмущайтесь, бейте, бросайте камни. А сейчас еще одно стихотворение из сборника «Акации по акции» под названием «Вкус детства».
БРУНО.
На крюку свинью подвесьте
Брюхо заживо вспорите
Плод по банкам разложите
Съешьте эту мертвечину
И абортная свинина
И абортная свинина
Что-то вам во рту напомнит
Это детства вкус
ЯДЗЯ. Отвратительно.
БАСЯ. Тьфу.
ИРИНА. Бе-е-е.
МЕНЕДЖЕР. Сальные непристойности звучат с этой сцены. Чудовищная чушь беззубого постмодернизма! Прекратите немедленно это представление! Это оскорбление чувств потребителей! Под суд за это, за поругание религии консьюмеризма, посадить за решетку.
ВИКТОР. А сейчас товарищ Бруно прочтет словопластическую поэму под названием «Ромео и Джульетта».
БРУНО.
В супермаркет баба шла, с собой денег не взяла
Ум-цык, ум-цык, ум-цык-цык
И украла шоколад, а там камеры следят
Ум-цык, ум-цык, ум-цык-цык
Съела баба свой трофей, но охрана чёрта злей
Ум-цык, ум-цык, о-ля-ля.
Бабу сразу увела и раздела догола
Ум-цык, ум-цык, о-ля-ля.
Тут за грудь один схватил, да по морде получил
Ум-цык, ум-цык, ум-цык-цык
Думал запись удалить, чтобы с бабою побыть
Ум-цык, ум-цык, тра-ля-ля.
— Прочь, старик! — она ему, — лучше сяду я в тюрьму!
Ум-цык, ум-цык, пле-пле-пле.
А он запись удалил, а он бабу полюбил
Ум-цык, ум-цык, пле-пле-пле.
Бабу с миром отпустил, сам же шибко загрустил
Ум-цык, ум-цык, буу-буу-буу.
Где тут вывод, где мораль, мы поймем теперь едва ль
бым-цык, бум-цык, бым-цык-цык
Та обиды не простит, а того снедает стыд
бым-цык, бум-цык, бым-цык-цык
Нет Ромео, нет Джульетт, не про них писал поэт
Ум-цык, ум-цык, о-ля-ля.
Не принцесса, не король, всех в душе терзает боль
Всех в душе терзает боль.
Всех в душе терзает боль.
БАСЯ, ИРИНА. Всех в душе терзает боль.
ОХРАННИК. Я там никого не лапал, в покупательниц не влюблялся, у меня жена есть.
ЯДЗЯ. Может, в этом есть какой-то скрытый смысл, обнажение классового конфликта? Может, он все-таки превозносит нас?
БАСЯ. А мне припев даже понравился.
МЕНЕДЖЕР. Вдруг — свист! Вдруг — визг! Пар — бууух! Едем — ууух!
ВИКТОР. Это слабый свист, слишком тихий. Почему до сих пор не появились ни представители власти, ни полиция?
Если поэзоконцерт не закончится скандалом, мы больше сюда не придем. У поэта монокль, и он до сих пор не разбит.
Есть ли в зале представители художественной критики? Пожалуйста, отреагируйте как-нибудь. Обратите уже внимание на спектакль, черт побери!
В завершение представления мы будем разбрасывать наши газеты-однодневки с манифестом прогрессивного искусства «О повсеместном блевании поэзией».
А сейчас товарищ Бруно прочтет свое новое произведение под названием «Суп из иммигранта». Пожалуйста, возмущайтесь, протестуйте, негодуйте, скандальте. Мы ждем поджогов, беспорядков и бойкота.
БРУНО.
Только что выловленный, толком вымоченный
В море высоленный
Стройный бодрый и упругий
Свежий иммигрант
К нам его доставили
Как следует приправили
Специалисты-журналисты
Мастера-повара
с пылу с жару снимали
красиво сервировали
Вкусный суп из иммигранта
прямо вам на стол.
Вовсе не опасны нам
Иммигранты свежие
Лишь как следует приправить
Всех удастся съесть
ОХРАННИК. Что же это? Выловленный, высоленный? Каннибализмом заниматься? Совсем уже с катушек съехали.
БАСЯ. Что-то новенькое, похоже, я телевизор не смотрела, когда вернулась с работы домой. Ночь уже была, я сразу бух — и спать.
ВИКТОР. Этот обличительный гротеск не совсем еще свободен от налета эстетизма, но это уже шаг к истинно пролетарской литературе.
ИРИНА. На утонувшего иммигранта набрасываться! Как это мерзко!
ЯДЗЯ. Еще такого поэзоконцерта, еще. Чтобы буржуйскую свинью растормошить, надо сильно драть, под кожу к нему влезть. Лево-мещанское ханжество разоблачить.
ВИКТОР. Завтра мы открываем авангардный театр, для рабочих. Если вы ненавидите буржуя, который закрывает от вас мир стершейся банкнотой своей хари, приходите, играйте! Пьесы для вас и про вас.
4.
ИРИНА. Объясните, наконец, за что вы меня вызвали? Вечер поэзии был в нерабочее время.
МЕНЕДЖЕР. Ты молодая, симпатичная, учишься, перед тобой, возможно, открыта карьера. А договор недолгосрочный, на ограниченное время.
Нет, начну по-другому.
Руководство следит за настроениями среди сотрудников. Видит зачатки бунта, тлеющие тут и там. Еще пока бесформенные. Своевременно подавляет. Но…
ИРИНА. Я должна доносить? Даже не надейтесь.
МЕНЕДЖЕР. Нет-нет, ничего такого. У нас охрана. Есть свои люди среди персонала, общественное спокойствие под контролем. Большой брат следит за вами.
ИРИНА. Так что же?
МЕНЕДЖЕР. Ты молодая, симпатичная, учишься, перед тобой, возможно, открыта карьера. Ногти у тебя красивые, ухоженные такие. Просто загляденье!
ИРИНА. Это я уже слышала.
МЕНЕДЖЕР. Я хочу поговорить с тобой о твоей карьере. Я нужен тебе, а ты мне.
ИРИНА. Не затем я с Украины уезжала, чтобы такие разговоры здесь вести.
МЕНЕДЖЕР. Подожди, не сердись. Погоди. Я ведь еще ничего не предложил.
ИРИНА. Есть какие-то замечания по моей работе?
МЕНЕДЖЕР. Только положительные. Кроме того, ты молодая, симпатичная, учишься. Перед тобой, возможно, открыта карьера. Повышение.
ИРИНА. Какая карьера?
МЕНЕДЖЕР. Вот об этом-то я и хотел с тобой поговорить. Многое зависит от тебя. У руководства появились кое-какие проекты. Надо, как говориться, довериться, подпустить, спознаться.
ИРИНА. Спознаться? Я не понимаю, о чем вы.
МЕНЕДЖЕР. Пойдем ко мне в кабинет, там я все подробно тебе объясню.
5.
БРУНО. Я рад, что вы пришли.
ВИКТОР. Сплотимся же в этом театре, как в новой религии, в горниле искусства сплавим в единое целое коллективные мифы. Мы расскажем здесь истории, которые всколыхнут мир. Протянем друг другу — неутомимым борцам рабоче-крестьянского дела — руку театра для рукопожатия над головой Европы. Сегодня нужно перестроить мир, человека, общество. Железной рукой загоним человечество в счастье.
ЯДЗЯ. Ваша вера в перековку душ воистину несовременна. Это сегодня-то, когда постмодернизм поставил под сомнение ценность искусства бунта?
ВИКТОР. Зачем же ты тогда пришла в эту святыню, дочь моя?
ЯДЗЯ. Ну, если уж меня уволили за подрыв неолиберальных догматов, то я ищу очаг бунта, чтобы броситься в его пламя и самой ярче воспылать. Ищу абсолют, опору. Tues Petrus
Кроме того, когда делать нечего, время тянется долго. А тут хоть какое-то развлечение.
БРУНО. Вас всех уволили? За участие в поэзоконцерте?
БАСЯ. Нас-то нет, это только Ядзя отличилась. Сказала, что теперь будет по-своему раскладывать ассортимент, как ей захочется, даже если и плохо. Вот ее Менеджер и выставил ее за дверь, так вот просто взял и уволил, даже глазом не моргнул.
ИРИНА. Договор ведь временный, никогда неизвестно, продлят или нет.
ОХРАННИК. Вы не сердитесь на меня за тогдашнее? За рукоприкладство? Работа такая. Менеджер был, вот мне и пришлось показать силу. Если бы я вас не вышвырнул, то сам бы вылетел с работы. У меня был свой магазин неподалеку, но меня гипермаркет сожрал. В охранники пошел, ничего другого не оставалось. Кредит у меня ужасно вырос за десять лет выплаты, денег едва хватает, чтобы покрывать взнос. Если работу потеряю, пропаду.
БРУНО. Понимаю твои сомнения, сын мой. Но такова уж доля поэта — получать удары.
ВИКТОР. Вот он, парадокс неолиберализма: люди становятся врагами, хотя в марксистском смысле классового конфликта между ними нет.
ЯДЗЯ. Что ставить будем? Что-нибудь о нас, о рабочих массах, эксплуатируемых капиталистами? Вместе напишем что-нибудь на основе нашего опыта?
БРУНО. Пьеса готова, я уже написал. Называется «Поэма о Якубе Шеле».
ИРИНА. А кто такой этот Шеля?
БРУНО. За судьбу порабощенного народа боролся.
БАСЯ. Крестьянин-изверг. Агент австрийского императора. По его указке панов пилой резал. Национальное восстание потерпело поражение, потому что он утопил его в крови. Мы в школе проходили. Австриец дукатами платил, десять за мертвого шляхтича, восемь за раненого, пять за невредимого. Так они тех панов цепами насмерть забивали, чтобы больше получать.
ЯДЗЯ. Личность мерзкая, даже если его и обелять, соскребать с него сажу стереотипов.
ОХРАННИК. А я бы, например, хотел о таком, который панов пилой резал. Мне бы понравилось взять пилу и резать этих богатых, знаменитых, морды эти перерезать, что из телевизора горланят. Элита. Я чувствую в себе великую силу протеста. Даже и без дукатов могу резать. А если за это еще и платить будут, то я тем более не прочь.
ВИКТОР. Мой Шеля — это Шеля современный. Он за аборты боролся, петиции в Брюссель писал о том, что женщин угнетают, лишая их репродуктивного права. А потом, когда слух в народе пошел, что местные власти хотят запретить гей-парады, на меньшинства с оружием напасть, то он поднял вооруженный мятеж, насилием на это ответил.
ЯДЗЯ. Слух пошел. Распространяемый агентами австрийского императора. Не выразить этим Шелей нашей драмы. Прекариат эта пьеса за собой не поведет.
ВИКТОР. Она насквозь современная. Поведет, как не повести?
ЯДЗЯ. А вы Пикета читали? Что силы дивергенции сильнее, чем силы конвергенции. И что не существует ни одного естественного и спонтанного процесса, который позволил бы окончательно устранить дестабилизирующие и приводящие к неравенству тенденции. Единственный способ хоть как-то сдержать рост неравенства — это обложить налогами доходы с капитала. Иначе нам грозят волнения небывалого масштаба, делегитимизация системы. Вот тема для пьесы.
БРУНО. Не вижу я как-то этого, поэтически не вижу.
БАСЯ. А может, о любви что-нибудь? Например, про Ромео и Джульетту в веронском гипермаркете.
ИРИНА. Или об иммигрантах, но только не о беженцах, а о тех, что с востока, которые работать приехали, а не бомбы бросать. Что кожа у них тоже белая, и вроде ничем они не отличаются, а все ж таки другие. Хотят влиться в общество, но остаются чуждыми. Что они менее цивилизованны, что они хуже. Что паспорт вынуждены выбирать — тот или этот.
ЯДЗЯ. Или о франковичах
ОХРАННИК. Мятежа! Кровавой расправы! Потому что срок выплат растягивается у нас до бесконечности. За пот и кровь, за годы слез уж мести час настал.
ВИКТОР. Товарищи, не время спорить. Перестроить сегодня нужно мир, человека, общество. Сплотимся же в этом театре, как в новой религии, в горниле искусства сплавим в единое целое коллективные мифы.
ОХРАННИК. Пилой, резать, богатых, морды телевизионные резать, цепами молотить, давить, забрать у них всё.
ЯДЗЯ. Взглянуть сперва пристально в гневные глаза прекариата.
ВИКТОР. Товарищи, возьмемся за руки, споем вместе:
Вставай, проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и рабов!
Кипит наш разум возмущённый
И смертный бой вести готов
Здесь и далее «Интернационал» Эжена Потье в переводе Аркадия Коца. — Прим. пер. [5].
ВИКТОР, ОХРАННИК.
Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим —
Кто был ничем, тот станет всем!
ЯДЗЯ.
Презренны вы в своем богатстве,
Угля и стали короли!
Вы ваши троны, тунеядцы,
На наших спинах возвели.
ЯДЗЯ, БАСЯ, ИРИНА.
Довольно кровь сосать, вампиры,
Тюрьмой, налогом, нищетой!
У вас — вся власть, все блага мира,
А наше право — звук пустой!
ВСЕ.
Это есть наш последний
И решительный бой;
С Интернационалом
Воспрянет род людской!
ВИКТОР.
Воспрянет род людской!
6.
ЯДЗЯ. Ну что, товарищи, придете на следующую репетицию в рабоче-авангардный театр?
БАСЯ. Не знаю, я поздно с работы возвращаюсь, пукнуть нет ни сил, ни времени, какие уж там театры, только бух — и спать.
ОХРАННИК. Ни про нас, ни для нас. Свои фобии тут обсасываете. Проблематика моей жизни в этом спектакле не отзовется. Катарсиса я не испытаю. Лучше я с женой побуду, с ребенком. Кошку потискаю.
ИРИНА. У меня учеба, занятия, мне читать надо. Тяжело совмещать учебу и работу.
БАСЯ. А как ты, Ядзя? Ты пойдешь? У тебя-то время есть. И злость тоже. Этот театр для тебя.
ЯДЗЯ. Зерно посеяно. Но прорастет ли оно на этой почве?
БАСЯ. Сколько ты еще провозишься с нашими ногтями?
ИРИНА. Где-то за час управлюсь. Гелевая основа готова, сейчас докрашу, и нужно будет еще нанести отвердитель.
ОХРАННИК. Ну, тогда, девчонки, я пойду, ждать вас не буду. В спортзал лучше схожу, злость выпущу немного. Увидимся в понедельник в магазине. А ты, Ядзя, не унывай. Если работу не найдешь, мы скинемся для тебя. Пропасть не дадим. Со шляпой пойду по девчонкам, по охранникам. Насобираем. Для тебя все дадут. С голоду не умрешь.
7.
МЕНЕДЖЕР. В этом месяце в конкурсе «Гиперартист месяца» победила Барбара из кассового отдела. Поздравляем Барбару! Это одна из самых талантливых наших сотрудниц. Благодаря своему стихотворению «Мягкий и хрустящий», которое транслировалось в нашем магазине в часы пик, Барбара увеличила продажу хлебобулочных изделий на двенадцать процентов по сравнению с аналогичным периодом прошлого года. Бася, выйди, пожалуйста, к нам!
Бася получает в качестве награды купон номиналом сто злотых на все товары нашего гипермаркета, который можно отоварить до конца этого года. Хочешь ли ты что-нибудь сказать?
БАСЯ. Добрый вечер, друзья! Это так неожиданно! Первое стихотворение — и сразу такой успех. Даже не знаю, что сказать.
МЕНЕДЖЕР. Тогда, может быть, прочтешь нам свое стихотворение, которое принесло тебе победу. Микрофон и сцена в твоем распоряжении!
БАСЯ.
Баранка, бублик, баранка, бублик
Ржаной на закваске
Мягкий и хрустящий
Легкая воздушная плетенка
Ржаной на закваске
На натуральной закваске
Без консервантов усилителей вкуса
Ржаной на закваске
Пряный багет
С хрустящей корочкой
И воздушным мякишем
Нежно хрустит во рту
Удивительно вкусен как сам по себе
Так и с вареньем
Хлеб зерновой
Чуть сыроватый
Без добавления муки
пленяет нотками фруктов и злаков
Без добавления муки
Мягкий и хрустящий
МЕНЕДЖЕР. Споем это все вместе, друзья.
Без добавления муки
Мягкий и хрустящий
Без добавления муки
Мягкий и хрустящий
Браво, Бася!
Ты великая поэтесса. Ты выразила опыт повседневности, настоящего духа эпохи.
И наконец еще одно объявление! Его сделает наша коллега, которая теперь будет отвечать за акции и рабочие вопросы нашего магазина. Пожалуйста, Ирина.
ИРИНА. Здравствуйте, дорогие друзья! Обещаю вам, что и на этой новой должности я про вас не забуду. Я работала рука об руку с вами и сейчас сделаю все, чтобы вам работалось здесь как можно комфортнее.
У меня сегодня два объявления. Первое: стихи Баси будут транслироваться в нашем гипермаркете в качестве звуковой рекламы. Второе: в следующем году мы издадим их тиражом в сто тысяч экземпляров и будем их продавать во всех гипермаркетах нашей сети. Прошу поддержать эту идею!
МЕНЕДЖЕР. Ничто не делается случайно. Город, масса, машина! Машинная поэзия для городских масс. Потому что у нас хотеть — значит мочь. Поздравляю, Ирина, это замечательная идея!
ИРИНА. Бася, сегодня ты великая! А завтра станешь знаменитой.
БАСЯ.
Без добавления муки
Мягкий и хрустящий
ИРИНА. Еще раз все вместе:
Без добавления муки
Мягкий и хрустящий
8.
МЕНЕДЖЕР. Продажи выросли. Производительность труда выросла. Число прогулов по болезни сократилось. Очаги бунта погашены. Руководство довольно. Проект «Авангард» — это несомненный успех.
ИРИНА. Надо пробовать что-то новое. Искать. Не повторять того, что уже было
МЕНЕДЖЕР. Мы с тобой обязательно должны это отметить.
ИРИНА. Мне некогда, я должна идти работать
МЕНЕДЖЕР. На этот раз не отвертишься.
ИРИНА. Что?
МЕНЕДЖЕР. Ты молодая, симпатичная, учишься, перед тобой, возможно, открыта дальнейшая карьера. Повышение.
ИРИНА. Я стараюсь.
МЕНЕДЖЕР. Ты должна лучше стараться.
ИРИНА. Куда со своими лапами?
МЕНЕДЖЕР. Плохо тебе здесь, что ли? Ты же это свое повышение авансом получила. Теперь должна показать, что для тебя это важно.
ИРИНА. Ничего я не собираюсь показывать.
МЕНЕДЖЕР. Покажешь как миленькая. Или ты не знаешь, что десять других готовы занять твое место?
ИРИНА. Убери лапы.
МЕНЕДЖЕР. Ты же с востока, наверняка знаешь, как доставить мужчине удовольствие.
ИРИНА. Пошел вон. Дурак! Дураков!
БАСЯ (из громкоговорителя).
Пряный багет
С хрустящей корочкой
И воздушным мякишем
Нежно хрустит во рту
Удивительно вкусен как сам по себе
Так и с вареньем
Чуть сыроватый
пленяет нотками фруктов и злаков
Мягкий и хрустящий
Мягкий и хрустящий
9.
ЯДЗЯ. Господи Иисусе… Кого я тут встретила на беговой тропинке, пока шнурок завязывала?
БЕГУН. Такого же как ты, дочь моя.
ЯДЗЯ. Я думала, что извращенец какой-то за мной увязался. Но вы нет. Вид у вас серьезный, глаза такие глубокие.
БЕГУН. А я в твоих глазах беспокойство вижу, но не со мной оно связано.
ЯДЗЯ. Бегу, только не знаю куда. Откуда-то, но в никуда, наверное. Вот что тревожит. А вы куда?
БЕГУН. Туда же, куда и ты, дочь моя, в том же направлении. Куда глаза глядят.
ЯДЗЯ. Но что это за направление? Куда?
БЕГУН. В вечность бежим, так или иначе, может, только разными путями.
ЯДЗЯ. И какой же выбрать? Столько подлости ради выгоды, столько зла вокруг, мне все пути кажутся ложными. Я заблудилась, везде тесно, душно. От злости уже захлебываюсь. Так хочется порой остановиться, замереть, перестать куда-то бежать. Но ум и сердце в этом бессильны.
БЕГУН. Надо бежать, но только туда, где самый чистый воздух, куда ноги сами несут.
ЯДЗЯ. Легко сказать, но какой это путь, как узнать, где воздух чище?
БЕГУН. Ты сама это почувствуешь. Когда окажешься на правильном пути, тебе станет лучше, легче станет бежать, легче дышаться будет.
ЯДЗЯ. А вы по какому пути бежите? Можно с вами?
БЕГУН. Если хочешь, пожалуйста. Вдвоем веселее. Шнурки завязаны? Тогда вперед.
ЯДЗЯ. Но если мне не понравится, если мне будет плохо, я же всегда смогу свернуть, сменить путь, смогу?
БЕГУН. Всегда. Сможешь.
10.
БРУНО. Мне приятно, товарищи, что вы хотите принять меня в свой круг. В буржуазно-националистических странах мне не было места. Я был гоним фашистами. Меня били, мной помыкали. Не принимали моей поэзии с ее революционным содержанием. У меня были проблемы с изданием книг, а если они все-таки выходили из печати, их злобно и несправедливо критиковали или же просто замалчивали.
Здесь, на родине революции, я смогу наконец расправить крылья. Как писатель и как человек. Спасибо, товарищи, за доверие! Я рад, что получил грант на написание главы книги о строителях Беломорканала. Это великая стройка, и великие вершатся здесь дела. Здесь выковывается новая человеческая личность.
Я приложу все усилия, чтобы написать об этом как можно лучше.
Железной рукой вместе мы загоним человечество в счастье.
Ах, товарищи, мне здесь так хорошо, такое все родное. Я чувствую, будто у меня новый, стеклянный корпус. Будто я стал усовершенствованным, лучшим в мире революционным поэтом. Будто у меня в голове самый мощный и самый умный процессор среди всех прочих поэтов. Я бесконтактно заряжаюсь вашей революционной энергией. Я чувствую, что разум мой открывается и получает доступ к таким формам расширенной действительности, каких мир еще не видывал.
Наконец-то я дома, товарищи!
11.
ОХРАННИК.
За долинами да за косогорами
Танцевали должники с кредиторами
С топорами-пилами с лицами немилыми
Чтоб зажравшуюся свóлочь
Да на улицы сволóчь
В порошок столочь
ВИКТОР.
Эх, финансовый мятеж
День и ночь буржуев режь
ОХРАННИК.
Десять лет кредит платили
Только долга не покрыли
Банки ели-пили всласть
А куда глядела власть?
За пустые обещанья
За народные страданья
Час расплаты подошел
То-то будет хорошо
Отомстим за всё
За комиссью скрытую
Да за жизнь разбитую
Всех на улицы сволóчь
В порошок столочь
Эх финансовый мятеж
День и ночь буржуев режь
ВИКТОР.
Не забыть кровавых святок
Как чиновников-ребяток
Полуголых невеселых
Выволокли мы на двор
Под дубину под топор
Камнями их побили
Помоями облили
ОХРАННИК.
Денег много захотели —
Нету мест живых на теле
Херачь дрыном
По лбам и спинам
За тугие кошельки
Мы им выпустим кишки
Да мозг из башки
ВИКТОР, ОХРАННИК.
Эх, финансовый мятеж
День и ночь буржуев режь
ОХРАННИК.
Кто кормился нашим горем
Тем мы живо брюхо вспорем
Не простим
Праведной полны мы злости
Сосчитаем все их кости
Отомстим
Стригли с нас как шерсть с овцы
Мы спалили им дворцы
Для острастки
ВИКТОР.
Брошен в грязь, обезображен
И собаками обгажен
Нынче птицам будет пир
Поделом тебе, банкир
Кровопийца!
ВИКТОР, ОХРАННИК
Эх финансовый мятеж
День и ночь буржуев режь
12.
ИРИНА. Привет! Меня зовут Ирина, и я приглашаю тебя в мой новый салон ногтевого сервиса, студию стилизации «Маникюр Авангард».
Мы предлагаем несколько вариантов маникюра — A, B, C, D и E. Ты сама выбираешь то, что хочешь.
A: это наш вневременный хит, гибридный акриловый френч-маникюр с бульонками а-ля Казимир Малевич, мы подчеркиваем плоскость посредством модуляции и большого числа геометризированных изображений, создаем ритмичные композиционные системы с четкой артикуляцией, черный квадрат и не только; светлый вариант идеально подойдет для будущей невесты.
B: формистский маникюр, биологический или синтетический гель-лак на натуральном ногте. Это динамичная ритмика расчлененных геометрических форм резкие изломы плоскости ногтя, негативное пространство, а также неоновый маникюр, лак-галоген и жидкая парча, кошачий глаз, наклейки на выбор, пиксели и sugar-эффект, и все это для того, чтобы он наконец обратил на тебя внимание.
C: это чернильные разводы, маникюр омбре и пудра-блеск «Эффект русалки», маникюр а-ля Йонаш Стерн, фактурный маникюр с костями и шипами на гибридном геле для наращивания SemilacHardс мягкими свойствами, одним словом, ты абсолютно не такая, как все.
D: это унистический маникюр — гибридный, гибридный комбинированный и акриловый; мы рвем с литературой в ногтях, минимизируем средства выразительности, делаем ставку на один цвет и фактуру, вдохновляясь творчеством Владислава Стржеминского. Это энергичная серия «Облака» и «Послеобразы», фуксия, эффект инея, зеркальный блеск, пыльца Emerald и слайдеры одуванчики, а также варианты вязаного маникюра, выполненного гибридным лаком — специально для шальных сорокалетних, которые знают, чего хотят.
E: неоавангард — ты этого достойна, ногти для особого случая, гелевые и акриловые типсы, линии и полоски а-ля Генрик Стажевский, украшенные стразами Сваровски и голограммами.
Клиент подписывает договор на исполнение маникюра, жалобы не принимаются.
Салон «Маникюр Авангард» — лучшие ноготочки в городе. Попробуй — не пожалеешь!
13.
БРУНО. Дорогой Иосиф Виссарионович,
любимейший вождь всяких времен и народов,
пишу тебе я, интернациональный комунистический поэт, каторы написал главу для книги о беламорском канале, как там в ГУЛАГе враги сациялизма работают и как из них буржуазные испарения выходят. Помнишь ли ты меня? Я знаю, што тебе эта книга панравилась.
Теперь я уже третий год работаю над своей новой книгой, каторая показует, как настоящий работник из гипермаркета переменяется в нового социалистическово человека и становится настоящим революционером. Я хочу написать эту книгу на языке, которым говорил Ленин. На обоих полушариях земли нет человеческих уст, каторые хоть раз не произнесли бы слово Ленин. Я уже получил европейский грант на эту книгу, но не могу ее закончить, потому што меня обвинили в распространении троцкистских лозунгов. Меня посадили в тюрьму пад Масквой и пытали. Мне паламали ноги и руки и все зубы выбили и один глаз. Но этим аставшим глазом я вижу вас, товарищ Иосиф Виссарионович, што вы меня понимаете и не пазволите меня росстрелять. Я харошый камунист. Нужно добить классового врага, но не меня. На что меня добивать? Мертвый я вам не пригожусь для ничего. Я хачу штобы революция победила во всех странах мира. Хочу закончить мою книгу в этом году, к сотой годовщине Октябрьской Ревалюции. Памагите! Всю моя жизнь, мой талант я посвящу еще больше делу борьбы с закоренелыми фашистскими псами. Дайте мне другий грант и позволите мне писать маю книгу. А если вы меня хотите расстрелять, то расстреляйте меня как человека незаслуживающего доверия совецкой власти, а не польяка, патому што я уже не польяк, я руский, европейский, интернациональный камунист.
Будзь всегда будзет сонце, будзь всегда будзет небо, будзь всегда будет вы, товарищ Иосиф Виссарионович, будь висегда буду я, совецкий прогрессивный поэт.
14.
ЯДЗЯ.
(вслед за Титусом Чижевским)
Го-ля о-ля
пастухи да с поля
ду-да у-да
в Вифлееме чудо
ступайте до хлева
там Святая Дева
оставили стадо
к заветному граду
шли по снегу-студи
дивилися люди
добрели до хлева
где Святая Дева
идут волхвы с порогу
поклониться Богу
шли за верблюдом
влекомые чудом
в одеянье богатом
украшенном златом
Царю и Мессии
Дары подносили
все ликуют паче
а Младенец плачет
пастухи молились
чуду дивились
а звезда сияла
небо озаряла
да хлев освещала
у-бы у-бы му-бы
кланяться Ему бы
тю-ли ти-ли те-ли
спи в своей постели
в соломенном хлеве
на радость Святой Деве.
