Ноябрьская ночь. Сцена седьмая
ДРАМАТИЧЕСКИЕ СЦЕНЫ
ДЕЙСТВИЕ ПРОИСХОДИТ В ВАРШАВЕ 29 НОЯБРЯ 1830 ГОДА.
НА КВАРТИРЕ У ЛЕЛЕВЕЛЯ
Большая комната в бельэтаже. Слева два окна. В глубине дверь, ведущая на лестницу. Справа дверь в соседнюю комнату. Стены окрашены в желтый цвет, вдоль стен полки, заполненные непереплетенными книгами. Стол, несколько стульев, диван. На столе лампа, письменный прибор, приспособления для рисования, медали, монеты.
Иоахим Лелевель (сидит, склоненный над столом, в руках монета и лупа).
Какого времени монета?
На ней почти что стерлась надпись...
«Бо...» Болеслав. Да, но какой?
(Откладывает монету, берет книгу.)
Ну что же, справимся по книге...
Кто-то стучит, с лестницы вбегает.
Ксаверий Брониковский (запыхавшийся).
Ты здесь, мой друг?.. Как я бежал!
С трудом домчался я до Фрета.
За ним тотчас через полуоткрытую дверь входит Гермес, останавливается у дверей.
Брониковский.
Ты знаешь, что творится?!
Лелевель.
Тише!
(Показывая на боковую дверь.)
Там умирает мой отец.
Брониковский.
Все совершилось наконец!
Сияет впереди бессмертье...
Восстала Школа подхорунжих...
Князь иль захвачен, иль убит.
Правительство создать пора.
Лелевель.
Что?! — Буря издавна назрела...
Но нынче... сочтены часы...
Ты знаешь, я за наше Дело.
Но каждая отца минута
последней может быть... усталость...
бессонница... так дни летели...
Ты знаешь, более недели
Я никого не видел.
Брониковский.
Утром
от них присягу Набеляк
в костеле принял — тверд, отважен,
он во главе движенья стал.
Послушай, город взбудоражен...
И завтра...
Лелевель.
Завтра день настанет.
Я ждал, что гром великий грянет.
Но нынче... говоришь — не слышу.
Весь там я: в комнате соседней.
Моя сестра сидит у ложа...
Сейчас, быть может, вздох последний...
Он спит. Нам надо быть потише...
Легла мне на душу, как бремя,
Весть эта.
Брониковский.
Ты необходим.
Собрать людей настало время.
Народ проснулся, будь же с ним!
Иль хочешь на душу ты взять
Забвенья грех?
Лелевель.
Ведь много вас.
Брониковский.
Но, брат, ты нам принес присягу.
Скорее список напиши.
Яви гражданскую отвагу!
Нам это важно. Поспеши!
Так быть должно.
Лелевель.
Мы делать будем
Лишь то, что нам Господь велит:
Господь приказывает людям.
Брониковский.
Ты долг забыл.
Лелевель.
Душа болит.
От долга может Бог избавить,
долг у меня сейчас один:
отца больного не оставить.
Я не пойду.
Брониковский.
Сошел с ума!
Лелевель.
Души грехом не запятнаю.
Я нынче должен здесь остаться,
с отцом я должен здесь остаться.
Бог, что отчизну воскресил,
мне ныне биться запрещает,
дает другим в избытке сил,
а мне вину мою прощает.
Брониковский.
Так что же, мне уйти?
Лелевель.
Уйти...
Брониковский.
Твое лицо... глядеть мне страшно.
Сюда бежал я задыхаясь...
Я разум здесь хотел найти,
найти наставницу Улисса,
Палладу с пламенным щитом.
Но ты не мыслишь о Палладе...
Как бледен ты!.. испуг во взгляде...
Мужи борьбы не таковы.
Лелевель.
Ты здесь Паллады не отыщешь,
ты здесь надежды не найдешь.
Чрез вереницу дум моих
тень Херонеи промелькнула,
и оттого я бледен, тих...
Здесь бог царит совсем другой,
вон там стоит Гермес нагой,
он с кадуцеем ждет у двери,
он дух отца возьмет в полон,
лишь тело мне оставит он,
я буду плакать над потерей.
Пока здесь этот бог стоит,
другому богу вход закрыт.
Подумай, виноват ли я?..
Не помню ничего, не знаю...
Во мне все умерло сегодня,
и слезы... душат...
Брониковский уходит.
Лелевель.
Будь здоров.
(Слушает у дверей в комнату отца, возвращается к столу, садится, берет монету и увеличительное стекло.)
«Бо...» Болеслав. Да, но какой?
Вот надпись... Рядом с нею всадник
с мечом, щитом... звезда поодаль.
В раскопках найдена монета.
Срисую... мне поможет это.
(Рисует.)
Спать хочется... все как в тумане...
(Перестает рисовать.)
Гермес направляется в комнату отца.
(В задумчивости.)
Кто? — Чарторыйский... я... Немцевич...
Хлопицкий! Он-то уж без спору.
Сейм соберется... Божий перст.
Любецкий, может?.. Началось.
Как поздно!
(Смотрит на часы.)
Десять скоро.
Гермес входит через дверь справа в комнату отца Лелевеля. Лелевель встает, шатается, подходит к окну, некоторое время стоит не двигаясь, отходит от окна к столу, садится. Часы бьют девять. Из дверей справа выходит Гермес, ведущий престарелого отца Лелевеля. Отец, идущий вслед за Гермесом к дверям в глубине, останавливается на полпути за стулом сына.
Отец.
Не жди — оттуда нет возврата,
не жди — с рассветом я уйду,
меня уводит бог крылатый;
ты жив — отдай же дань труду.
Я падаю, как старый ствол,
от гроз и времени щербатый.
Схвати взлетающую мысль!
Готовь деянье! Час пришел.
Твой зов дойдет в курные хаты.
Гони же мысль — пускай, как вихрь,
она всю землю обежит,
в пространство мысль гони, как вихрь,
пускай в неистовстве кружит.
Но ты познаешь боль потерь,
лишь глянет солнце с вышины,
познаешь утром — не теперь,
все тяготы вины...
Лелевель (в задумчивости).
Античный оживает миф:
неотвратим событий бег,
Клото свивает нитей снег,
судьбы сплетение родив.
Разит отца богов рука
в тот миг, когда восстал народ,
кругом беснуется река,
ревет водоворот.
Огонь поддерживать — мой долг,
но руки падают в бессилье;
иль на отца могиле
я должен ликовать?
Отец.
Задумчив ты... прости — прощай!
Я отправляюсь в дальний край —
в Элизий светлый ухожу...
Слабеет взор, и хоть гляжу,
лица во мгле не нахожу.
Ты кровью рук не запятнай!
Лелевель (встает).
Я волю потерял и силы.
Деянье... знак... последний вскрик.
Отец мой на краю могилы,
и все струится слез родник.
Струится... нет, я возропщу,
я душу иссушил, скорбя,
не слез, а крови я ищу!
Отец!
Отец.
Не запятнай себя.
Лелевель.
Да, крови... Чу! Тень... шепот... зов...
Звенит стекло в игре ветров,
бушует буря за окном...
Людьми запружена дорога...
Забыться сном... забыться сном...
Ночей без сна провел я много.
Они без устали спешат,
рождают мысль, дела вершат
и строят Польшу, пышет пламя...
Зачем я не могу быть с вами?!
Отец.
Иду. — Обратно не зови.
Хранить твой дух мне не дано.
Лелевель.
Уже начало свершено!
Отец.
Ты рук не запятнай в крови.
Лелевель.
Сегодня праздник и свобода,
начало польского похода —
пускай помчится мысль, как вихрь.
Отец.
Ты был мне верным сыном.
Лелевель.
Прочь слезы, муки, горе — прочь!
Промчалась мысль чрез тьму и ночь,
могучая, летит к вершинам.
Отец.
Иду я в вечность, в даль.
Лелевель.
Дай мне могущество и мощь,
гони тоску, гони печаль!
Я стану в битве меж бойцов.
Пусть будет краем летних снов
мой край!
Отец (вслед за Гермесом направляется к дверям в глубине).
Я стану жить средь рощ.
Прощай — прости, прощай — прости.
(Исчезает в дверях.)
Лелевель (поворачивается, замечает, что двери открыты).
Кто был здесь? Кто здесь мог пройти?
Кто там за дверью?
(Открывает наружную дверь.)
Никого.
Из комнаты слева входит сестра Лелевеля, усталая.
Лелевель (глядя на нее).
Отец!!!
(Глядя в направлении дверей.)
Тень моего отца!
Сестра (показывая на двери комнатки, тихо и неуверенно).
Спит... спит...
Лелевель (погруженный в мысли, тихо).
Дождался я конца.
Сестра.
Тсс.
Лелевель.
Плоть его уже мертва.
Далеко дух его стремится.
Входят оба в комнату отца, откуда Лелевель тотчас возвращается.
Сестра (возвращается и медлит на пороге).
Слезами смочены ресницы.
Лелевель.
Те слезы — смертные слова.
Сестра.
Здесь кто-то был — я не входила,
на миг лишь двери отворила,
лишь поглядела, кто у нас,
обратно отошла тотчас.
И в этот миг!.. Ждала я Прота,
чтоб с ним постель перестелить.
Ты знаешь, я одна не в силах...
Ну вот, окончилась забота,
его уже не исцелить.
В открытую дверь с лестницы вбегает Прот, брат Лелевеля, охваченный радостью, хочет разразиться потоком слов, сообщить вести из города, но слова замирают у него на устах при виде брата и сестры, стоящих без движения.
Херонейская Ника (вбегает за ним следом и, отстранив его стремительным жестом, говорит вместо него).
Новость услышьте мою!
Павшие — розы берут!
Недруги ваши умрут!
Честь отстояли в бою
Стражи ваших святынь!
Цепи отринь,
будь знаменосцем, польский народ!
Смерть истребляет! Грозно грядет!
Близится время...
Тягостно ль бремя?
В муках могучего духа воспрянь!
Блещет кровавая брань!
В битву идите — сомненья бесплодны!
Вы — свободны!!!
Барабаны войск, проходящих где-то по улицам.
Примечания
Лелевель Иоахим (1786—1861) — знаменитый историк и политик, во время восстания 1830 г. член Национального правительства.
Болеслав — имя многих королей.
С трудом домчался я до Фрета. — т.е. до улицы Фрета в варшавском Старом городе.
Брониковский Ксаверий (1796—1852) — вице-председатель Патриотического клуба, по его инициативе повстанцы обратились к Лелевелю с предложением поддержать их выступление.
Гермес — посланец богов, покровитель путешествий и торговли (ант. миф.).
...каждая отца минута последней может быть... — Отец Иоахима Лелевеля действительно умер в ночь начала восстания 1830 года.
...найти наставницу Улисса... — то есть Афину, которая покровительствовала Улиссу (Одиссею).
Чарторыйский Адам Ежи (1770—1861) — князь, консервативный политик, с конца января 1831 г. председатель Национального правительства.
Немцевич Юлиан Урсин (1757—1841) — видный писатель, политический деятель, публицист.
Любецкий Францишек Ксаверий (1778—1846) — реакционный политик.
Элизий — по верованиям древних греков, место вечного успокоения душ умерших.
Лелевель Прот (1790—1884) — младший брат Иоахима Лелевеля, участник восстания 1830 года.
