От переводчика поэмы «Петр Плаксин»
У нас, пожалуй, только знатоки и специалисты помнят, что, будучи разделенной между тремя европейскими державами, Польша почти два столетия как государство не существовала.
Поляки же об этом не забывают, и всякий до сих пор переживает стародавние теперь эти времена почти как личное несчастье.
Нечто подобное знакомо и нам — по поводу татаро-монгольского ига. Однако иго для нас событие скорей баснословное, меж тем как для поляков раздел родины — дело живое, сподвигавшее их восставать и браться за оружие. Обида на захватчиков до сих пор не избыта, и на чердаке поэтому ржавеет дедовская повстанческая сабля.
Треть Польши с городами Варшавой, Лодзью и Люблином, до 1917 года принадлежала к России и называлась Царством Польским. Запад безусловно встречался тут с востоком, а российское владычество будоражило католическую польскую душу кроме всего прочего еще и потому, что было властью православной, привнося иную — весьма могучую — духовность и культуру.
Если простая публика об этом не знала или знать не хотела, то светлые головы, о том, что представляет собой российская духовность, прекрасно знали и восхищались ею. Тем не менее легко предположить, что на уровне перипетий каждодневного обихода чувство досады не оставляло их тоже.
Поэт Юлиан Тувим, русскую культуру почитавший как мало кто, (чего стоит, например, сборник «Лютня Пушкина» — гениальные переводы стихов великого нашего поэта!), сочинив ироническую поэмку «Петр Плаксин», обошелся с демонами родимой обиды безыскусно и просто. Роковые обстоятельства истории и национального потрясения сводятся в ней к смешным захолустным страстям почти буколического сюжета и сентиментальным слезам заштатного события.
