Трен XVI

На радость злой судьбе и тем невзгодам,

Что сердце мучают мне год за годом,

Я должен бросить стих и лютни строй,

     Чуть не простясь с душой.

 

Я жив! Иль, может, сон меня терзает,

Из костяных ворот на нас слетает

И, ввергнув в тот или иной туман,

     Дарит один обман.Согласно поверьям античной древности, те сны, которые появляются из подземного царства через роговые ворота, исполняются наяву, а те, что вылетают через костяные, оказываются ложными.[1]

 

О, заблуждения, безумца думы!

Все знают, что легко прослыть разумным,

Коль воле жизнь подчинена,

     И голова ясна.

 

В достатке бедность благом мы считаем,

В удаче — горем мы пренебрегаем.

Пока у пряхи шерсти есть запас,

     Смерть не пугает нас.Т.е. пока Парка — богиня судьбы — имеет в запасе еще много шерсти для пряжи нити человеческой жизни, мы не заботимся о смерти.[2]

 

Но, если к нам придет нежданно горе,

Жизнь нелегка, всегда мы с нею в споре,

И смерть уже нам кажется страшна,

     Когда близка она.

 

Ты с плачем, Цицерон, идешь в скитанья,

Хотя и знаешь, что не Рима зданья,

А целый мир отчизна мудреца —

     Так тверд будь до конца.В данном трене Кохановский как бы полемизирует с Цицероном, который учил всегда сохранять во всем равновесие духа, но сам после изгнания из Рима и потери дочери Туллии пришел в отчаяние.[3]

 

Зачем же ты о дочери жалеешь?

Мысль о несчастье до сих пор лелеешь?

Ужель достоинством тебе всегда

     Казалась и беда?

 

Ты мнишь, что смерть безверью лишь ужасна,

Сам в вере тверд, но разве не согласна

Душа твоя от злых обид порой

     Покинуть мир земной?

 

Всех обманув, не обманул себя ты,

Оратор славный! Горестью объятый,

Тревогам дух свой гордый ты вручил,

     Как я, лишенный сил.

 

Ведь человек — не камень, и судьбина

Всех наших мыслей и тревог причина,

И разве легче для души, когда

     Она болит всегда?

 

О, время, только ты даешь забвенье!

Что разум пред тобой, что все моленья?

Дай сердцу жизнь и от печальных дум

     Освободи мой ум!

Редакция благодарит Татьяну Всеволодовну Рождественскую и Милену Всеволодовну Рождественскую за любезное разрешение на публикацию перевода этого произведения.