Юзеф Тишнер — капеллан Краковский и всея Польши. Надежда после смерти отца Юзефа Тишнера (1931–2000)

Когда меня попросили написать для российского читателя несколько слов об умершем 28 июня 2000 года замечательном польском философе, богослове, публицисте, университетском профессоре и священнике Юзефе Тишнере, мне поначалу захотелось от всего сердца отказать. Ибо как можно на двух-трех страницах описать личность и творчество человека, оказавшего столь огромное влияние на историю Польши после 1980 года? Человек этот спокойно и терпеливо жил среди нас, в Кракове, и я на протяжении почти двадцати лет имел великое счастье встречаться с ним лично: в редакции «Тыгодника повшехного» — как с коллегой, в Папской богословской академии — как с преподавателем и учителем, в Институте русской филологии Ягеллонского университета — как с дорогим гостем… Собственно, убедили меня лишь мудрые слова, которые я услышал в связи с этой смертью от редактора Ежи Помяновского: «Ответственность пишущего сейчас о Тишнере так велика, как велика утрата, вызванная его кончиной…» Однако сомневаюсь, что делясь этими посмертными воспоминаниями, я смогу выдержать хотя бы малую часть этой ответственности.

Годами встречаясь с Юзефом Тишнером в Кракове и видя, как он всегда умел найти общий язык с любым собеседником, независимо от его национальности, возраста, пола, образования и политических убеждений, я часто вспоминал то, что некогда Гоголь сказал об А.С. Пушкине:

И как верен его отклик, как чутко его ухо! Слышишь запах, цвет земли, времени, народа. В Испании он испанец, с греком — грек, на Кавказе — вольный горец в полном смысле этого слова; с отжившим человеком он дышит стариной времени минувшего; заглянет к мужику в избу — он русский весь с головы до ног; все черты нашей природы в нем отозвались, и все окинуто иногда одним словом, одним чутко найденным и метко прибранным прилагательным именем.Гоголь Н.В. Духовная проза. Москва: Русская книга, 1992. С. 237.[1]

Кажется, будто сказано это о Юзефе Тишнере… Родившийся в семье учителя в Старом-Сонче Тишнер никогда не терял контакта с польскими горами и всегда — из Вены ли, Рима, Будапешта, Парижа, Берлина, Лондона или Кракова — возвращался в Лопушну, родину его матери, горную деревушку, лежащую в тени горы Турбач. В 1997 году он издал ставшую бестселлером «Историю философии по-гуральски»Tischner J. Historia filozofii po góralsku. Kraków: Znak, 1997. Гурали — коренные жители польских Татр (дословно «góral» значит «горец»).[2], в которой идеи Сократа, Платона, Демокрита, Протагора замечательно переведены на язык польских горцев. Он обладал великим даром самоиронии. Многие слышали, как он рассказывал, что в 1949 году на юридический факультет Ягеллонского университета его приняли за добросовестное изложение биографии Ленина. Вскоре он перевелся на богословский факультет (ликвидированный в 1954 году; последним, кто защитил на нем докторскую, был Кароль Войтыла, в будущем — Иоанн Павел II), а в 1955 году был рукоположен. В 1963 году Тишнер защитил кандидатскую диссертацию по философии у Романа Ингардена, феноменолога, самого выдающегося польского философа первой половины XX века, и вскоре (в 1965 году) начал сотрудничать с редактируемым Ежи Туровичем «Тыгодником повшехным» — единственной свободной газетой коммунистической части Европы, которая вдобавок сумела пережить все режимы коммунистической Польской Народной Республики, сохраняя при этом лицо и католическо-гуманистическое достоинство.

О философской позиции Тишнера лучше всего написал Лешек Колаковский (автор, в частности, фундаментального труда «Основные течения марксизма»):

Метафизические вопросы, с которыми он, конечно же, был связан, интересовали его настолько, насколько они имели значение для жизни твоей и моей, для жизни каждого из нас. Видимо, отсюда бралось у него ощущение, что для наших времен томистическая философия и томистическая традиция в Церкви, если можно так выразиться, малопитательны; в самом деле, томистом Тишнер не был, а причина крылась, видимо, вот в чем: учение св. Фомы было попыткой перековки христианской Благой вести в необыкновенно рациональную метафизику, в то время как для Тишнера стимулом к философскому мышлению был вопрос того нередуцируемого человеческого субъекта, каким являешься ты и каким являюсь я.Kołakowski L. Żegnaj, Józefie // Gazeta Wyborcza. Warszawa. 30.06.2000. №151 (3452). S. 22. Этот текст был потом перепечатан в книге: Kołakowski L. Wśród znajomych. O różnych ludziach mądrych, zacnych, interesujących i o tym, jak czasy swoje urabiali. Wybór i posłowie Zbigniew Mentzel. Kraków: Znak, 2004. S. 161–163.[3]

Основой этики Тишнера была философия диалога;пожалуй, он был самым выдающимся польским собеседником ЭммануэляЛевинаса. Свято веря в то, что истина, красота, благо, свобода действительно существуют, он боялся как нечеловеческого Бога, так и безбожного человека XX века.

Все книги Тишнера, изданные в 1975–2000 гг., стали значительными событиями в интеллектуальной жизни Польши. «Мир человеческой надежды» (1975) заставил католическую Польшу заново открыть для себя спор о природе Бога и человекаTischner J. Świat ludzkiej nadziei. Wybór szkiców filozoficznych 1966–1975. Kraków: Społeczny Instytut Wydawniczy Znak, 1975.[4]. «Мышление в категориях ценностей» (1982)Idem. Myślenie według wartości. Kraków: Społeczny Instytut Wydawniczy Znak, 1982.[5], базирующееся на идеях Эдмунда Гуссерля, Романа Ингардена и отцов герменевтики Дильтея, Кассирера, Хайдеггера, Рикёра, провозглашало «близкий конец томистического христианства»Idem. Schyłek chrześcijaństwa tomistycznego // Ibid. S. 203–227.[6]. Именно в этой книге Тишнер ссылается на «Redemptor hominis» («Искупитель человека») — первую энциклику Иоанна Павла II, шедевр европейского христианского гуманизма — напомнив, что «человек — основной путь Церкви»Idem. Drogami ludzkich spraw // Ibid. S. 196.[7]. В «Философии драмы» (1990)Idem. Filozofia dramatu. Wprowadzenie. Paris: Editions du Dialogue, 1990.[8] одним из главных действующих лиц стал Достоевский со своими героями:

Отношение человека к правде образно представляют два примера: защита Сократа и защита Раскольникова из «Преступления и наказания» Федора Достоевского. Сократ защищается от ложного обвинения, Раскольников — от обвинения правдивого. Для Сократа правда — путь к спасению жизни, для Раскольникова путем к спасению является ложь.Idem. Filozofia dramatu. Wprowadzenie. Kraków: Znak, 1999. S. 140. По-русски этот фрагмент из Тишнера был напечатан в «Новой Польше» в переводе Елены Твердисловой под заглавием «Философия драмы» Отрывки из книги. (Новая Польша. 2006. №5 (75). С. 27–34). А на обложке журнала заглавие такое: «Отец Юзеф Тишнер исповедует Раскольникова».[9]

В «Споре о существовании человека» наряду с фамилиями многих выдающихся европейских философов, рядом с Иовом, Христом и евангелистом Иоанном появляются упоминания о ГУЛаге и «Колымских рассказах» Шаламова, о коллективизации и Сталине, о «героических поступках» Павлика Морозова и Прони Колыбина (первый в 1932 году донес органам на отца, а второй, два года спустя, — на родную мать)Idem. Spor o istnienie człowieka. Kraków: Znak, 1999. S. 48–49, 50, 52–54, 86, 89, 113.[10]. Юзеф Тишнер никогда не забывал, в каком месте и в какое время рождается его философия. Одного из критиков Иоанна Павла II он упрекал в непонимании того, что польский Папа «соприкоснулся с Освенцимом и Колымой»Idem. Na drodze do Emaus, czyli Papież i jego krytycy // Poniewierski J. Pontyfikat 1978–2005. Kraków: Znak, 2005. S. 10.[11]. И в то же время, парафразируя драматическое высказывание Альбера Камю, он говорил: «После Христа даже крыса может надеяться»Ibid. S. 199.[12].

Огромное влияние на жизнь Польши оказала общественная деятельность Юзефа Тишнера, капеллана движения «Солидарность». В 1980 году в знаменитой проповеди, произнесенной в Кракове на Вавеле, он обращался к лидерам недавно возникшей «Солидарности» со словами: «Носите бремена друг друга», — и утверждал, что «самая глубокая солидарность — это солидарность человеческой совести»Idem. Solidarność sumień. Kazanie wygłoszone na Wawelu dnia 19.10.1980 // Idem. Etyka Solidarności. Paris: Editions Spotkania, 1982. S. 9–10.[13]. В нашумевшей «Этике солидарности» (1981), ставшей библией мыслящих рабочих, борющихся за права человека, он писал:

Задумываемся мы и над вопросом независимости Польши. Сегодня смысл этого вопроса иной, нежели в XIX веке. Ключ к независимой Польше — работа над работой, размышление о культуре человеческого труда. Сегодня ключ к независимости — это независимость польского труда…Idem. Z ducha Konstytucji. Kazanie wygłoszone podczas polowej Mszy św. Na Wawelu dnia 3 maja 1981 // Idem. Etyka Solidarności. S. 87.[14]

Все эти надежды полностью оправдались. Мы обрели Третью Речь Посполитую без борьбы и кровопролития, именно вследтвие «работы над работой». Говоря словами Юзефа Тишнера: «Река, особенно польская река, всегда впадает в свое море»Ibid. S. 87.[15]. В польскую Церковь он внес свежую струю II Ватиканского собора, став в этом отношении великим союзником Иоанна Павла II. В «Польской форме диалога» (1981) он искал друзей вне Церкви, в диалоге с неверующими протягивал руку польским либералам-агностикамIdem. Polski kształt dialogu. Warszawa: Głos, 1981 (подпольное издание).[16]. И можно лишь со скорбью согласиться с Адамом Михником, который после смерти Тишнера напишет:

О кончине отца Юзефа Тишнера я думаю с отчаянием. Он принадлежал к той формации, которая — вслед за Иоанном Павлом II — преобразила польский католицизм, наметила новые духовные пути польской интеллигенции, качественно изменила польские споры. Благодаря ему Польша стала совсем другой страной, но без него она уже никогда не будет тем прекрасным краем, где Тишнер пересыпал свои философские эссе гуральcкими анекдотами.Michnik A. Był darem // Gazeta Wyborcza. №150 (3451). Warszawa, 29.06.2000. S. 1.[17]

Тишнер не обижался на мир, искал друзей за пределами Польши, на Западе и Востоке. Не знаю, был ли он когда-нибудь в РоссииТеперь, в 2011 году, я уже точно знаю, что Тишнер в России никогда не был (как, впрочем, и Пушкин в Западной Европе…). Я узнал это, попросту спросив у Войцеха Боновича, лучшего биографа Тишнера и моего краковского друга (Bonowicz W. Tischner. Kraków: Znak, 2002).[18], но из разговоров с ним мне известно, как интересовала его российская действительность, как тревожился он из-за закоснелого фундаментализма некоторых иерархов Русской Православной Церкви. Точно так же не любил он — впрочем, с искренней взаимностью — сторонников «чисто польского католицизма», подобных российским православным из группы «Радонеж»… Он был христианским философом надежды, очень не любил, когда кто-нибудь плохо отзывался о человеке, считая именно это «богохульством», охотнее рассуждал о рае, нежели об аде.

Опять-таки не знаю, изданы ли какие-либо его произведения по-русски, но за три недели до смерти Тишнера я услышал, что он был бы очень рад, если бы на язык Достоевского была переведена его короткая «Помощь в испытании совести» (2000) — книга, которую он писал в ужасных страданиях, мучимый неизлечимой болезнью…Tischner J. Pomoc w rachunku sumienia. Kraków: Znak, 2000.[19] Мне известно, что труд этот начат, и я надеюсь, что в одном из ближайших номеров «Новой Польши» «Испытание совести» Тишнера будет опубликованоКнижечка «Помощь в испытании совести» до сих пор так и не была опубликована по-русски. Зато уже в следующем номере «Новой Польши» были изданы избранные высказывания (афоризмы) мыслителя под заглавием «Юзеф Тишнер. Человек, философ, священник» (Новая Польша. 2000. №9 (12). С. 56–62). Выбор был сделан на основании книги, составленной упомянутым выше Войцехом Боновичем (Tischner J. Myśli wyszukane. Wybór Wojciech Bonowicz. Kraków: Znak, 2000). Очень ценна также следующая русская публикация, на этот раз в московском «Вестнике Европы» (Тишнер Ю. К чему призывает тоталитаризм / Пер. с польск. Е. Твердисловой // Вестник Европы. 2004–2005. Т. 13–14. С. 5–23). Очень хорошо, что обе публикации — и из «Новой Польши», и из «Вестника Европы» — попали на великолепный, известный сайт «Библиотека Якова Кротова. Связи для свободы» (http://krotov.info).[20] как прелюдия к российскому изданию многих других его произведенийЗамечательным образом воплотившемуся в 2005 году в московском двухтомнике: Тишнер Ю. Избранное. Т. I: Философия драмы. Т. II: Мышление в категориях ценности / Пер., сост., авт. предисл. Е.С. Твердислова. М.: РОССПЭН, 2005. Сер. «Книга света». Кроме упомянутых в заглавиях обоих произведений Тишнера, во второй том издания вошли также «Спор о существовании человека» и «Избранные высказывания Юзефа Тишнера».[21].